Лётчик снова пробежался глазами по графикам и цифрам.

– Да не похоже… – ответил он. – Тут стартовые окна указаны – ни одно не совпадает во времени…

– Скоро узнаем, – заметил Пуля.

И действительно – до окончания обратного отсчёта осталось меньше минуты.

– Имеет смысл подождать, – сказал я.

Напарник согласно кивнул.

Когда таймер обнулился, все экраны разом погасли, а через секунду вспыхнули снова. На самом большом белыми буквами на красном фоне была надпись: «A self-destruct program has been successfully launched». Под ней – новые цифры обратного отсчёта. Десять минут.

– Твою ж налево! – Пуля кои то веки позволил себе открытое проявление эмоций.

– Прикрывай, – бросил я, после чего рванулся вниз, к ближайшей двери.

Магнитный замок открылся, когда я приложил ключ-карту к датчику.

Ещё один коридор. В этот раз бетонные стены, какие-то коммуникации на кроншейтнах. Мигает тревожное красное освещение. Но самое главное – тоннель отчётливо идёт наверх. А это именно то направление, куда нам сейчас надо.

Я сделал приглашающий жест.

Через минуту все были в тоннеле, оставив позади центр управления с его мёртвым оператором.

Тоннель оказался длинным. Мы шли уже восемь минут, а его конца всё ещё не было видно.

– Две минуты, – предупредил Пуля, глянув на заранее выставленный таймер на часах.

– Принял, – ответил я.

– Ребят… может… я догоню… а? – сказал Андрей.

Вместо ответа его подхватили под руки другие лётчики. Дело пошло быстрее.

Тоннель закончился гермошлюзом. Управление, к счастью, оказалось довольно простым, ручным. Через минуту мы были по другую сторону. Тут был небольшой колодец с винтовой металлической лестницей, ведущей куда-то наверх.

А ещё здесь не было никакого освещения.

К счастью, лестница оказалась совсем короткой. За ней – небольшой тамбур, и в вот мы в коридоре, напоминающем обычные помещения на средних горизонтах базы.

– Посмотри воздух, – попросил я Пулю.

Тот включил газоанализатор.

– Метан шесть процентов… углекислота превышение в два раза.

– Так, маски, быстро!

Лётчики успели надеть дыхательные приборы, а мы с Пулей – поменять последние регенерационные патроны на противогазах, когда бабахнуло.

Трясло так сильно, что я думал – даже если не взорвётся метан, то нас просто засыплет здесь.

Однако же, обошлось. Грохот стих, оставив долгое эхо в гулких тоннелях бывшей базы.

– Похоже, пронесло, – заметил Пуля.

– Изолированная система, – кивнул я. – Повезло, что коммуникации нигде не сорвало.

– Ориентируешься, где мы? – спросил я, мысленно представляя добытую разведкой схему подземелья.

– Примерно. Думаю, четвёртый горизонт. Если повезёт, то справа должно быть ответвление, а там – лестница наверх.

Пуля оказался прав: всего через полчаса мы были на третьем горизонте. Тут нужно было соблюдать особую осторожность: зачистка ещё продолжалась, и можно было легко нарваться на неприятные сюрпризы.

Мы выключили фонари и переключились на теплаки.

Пуля шёл первым. Я за ним, прикрывая, а уже за мной, вдоль стены, гуськом лётчики.

На наших наткнулись только на втором горизонте. Напарник первым заметил движение в тоннеле. Подал знак, мы остановились. Прислушались.

– …да нет тут этих тварей! Не разводи панику, – говорил чей-то голос. – Специально слухи разгоняют, чтобы осторожнее были.

– Саня вон из первого говорит, что видел! – возразил ему собеседник.

– Наши? – тихо, насколько позволяла мембрана, сказал я Пуле.

Тот, помешкав минуту, кивнул.

– Без противогазов, – заметил он.

Поколебавшись немного, я снял маску. Потом окликнул:

– Ребят, тут свои! Разведка! Возвращаемся!

Голоса стихли. Потом первый говоривший осведомился: