Наставники построили своих неофитов в одну шеренгу, с вызовом взирая на них, предвкушая момент, когда смогут начать испытывать их.

Тридцать два неофита стояли под палящим солнцем, маясь от иссекавшего по всему тела пота и изнемогая от этой жары, как навстречу к ним вышел Ремиил, облачённый в лёгкие кремовые одеяния бежевой расцветки.

– Жаль, что наш дорогой маг не захотел делать погоду более палящей, сославшись на вашу не подготовленность. – Искривив губы в улыбке начал рыцарь. – Вы произнесли свои клятвы словами. Теперь вы принесёте их потом и болью. Что ж, пора начинать. – Сурово и грубо сказал рыцарь, перед тем как отдать приказ на преодоление полосы препятствий, где стонами, болью и, умываясь волнами пота под коварно жалящим солнцем, все скрепили свои клятвы. Теперь они чуть больше, чем никто. Теперь они неофиты Ордена.

Цитадель Ордена. Спустя два года. Ближе к вечеру. После занятий.

Палящее солнце постепенно уходит небосклона, уступая место прекрасной вечерней прохладе, что готовилась ласково окутать цитадель Ордена. В некоторых местах на небосводе даже проступали маленькие серебристые звёзды, ставшие вестниками скорой ночи.

Воздух пропитался приятными ароматами цветов и благовоний, смешавшись с суровым амбре раскаленного металла из арсенала. Но фантасмагории запахов практически никто не замечает, ибо столько раз все вдыхали эти запахи, что они стали обыденностью.

Ветра практически не ощущалось. Стоит обычная приятная тёплая вечерняя погода, свойственная для южного Тамриэля. Тепло, свежо, не жарко и не холодно, а что ещё нужно для отменной и комфортной погоды?

Азариэль стоит после занятий у фонтана и любовался всеми оттенками небес, которые прекрасной картиной красовались высоко над головой. За его спиной три яруса, отбитые из мрамора и украшенные драгоценными металлами выталкивают воду, даруя красивейшее явление инженерии. В это время он прокручивает у себя в голове все, что произошло за долгие дни тяжёлого пребывания в Ордене. Юноша больше не взирает с восхищением на броню и оружие рыцарей. Его не приводит в восторг вид цитадели и красота природы вокруг. Это всё стало настолько приевшимся и привычным, что удостаивать вниманием всю красоту было бы сущей глупостью, которая была не позволительна верному слуге Ордена.

Больше всего он дорожит воспоминаниями, которые врезались в его память на всю жизнь. Парень не мог забыть первой тренировки, когда валясь с ног и умывшись потом, он с остальными прошёл три раза полосу препятствий, а потом выслушивал гневные поучения от Ремиила, яростно убеждавшего, что их результаты худшие. А потом Азариэль попал, словно в безумно кружащийся водоворот событий, что захлестнул его на два года. Магические практики, уроки истории и риторики, бесконечные дуэли на деревянных мечах и топорах и изматывающие тренировки, и несколько километровые пробежки по плацу каждый день слились в один единый вихрь событий, из которого было трудно что-то вычленить, оставались лишь навыки на уровне инстинктов, которые в них и прививали. Обычно, к полудню его кожаные доспехи становились буквально тёмными и тяжёлыми от излившегося на них пота. А руки и ноги болели от дикого напряжения, наливались свинцом, и вся физическая активность практически сходила на нет.

Это были самые трудные два года в его жизни, за которые ему ни разу не удавалось выйти за стены цитадели, что стали грозной и мрачной чертой между прошлой и нынешней жизнью. Указами Регента, было воспрещено неофитам покидать цитадель до их первой инициации в Рыцари, Маги или иную структуру, в которые появится желание пойти. Это делалось для того, чтобы сберечь души неофитов, оставить их в чистоте и не подвергнуть их искушению зла, ибо никто не желает, если слуга Ордена, покинув Великую Цитадель, совратиться дурными идеалами и поставит своё мастерство против бывших братьев и сестёр.