– А ты с ними не говорила? – Вера гладила своих бедолаг и приговаривала: «вернулась, вернулась я, мои дорогие».

– С кем? С кем же ж это мне говорить надо было?

– Так с цветами моими…

– Ой, девка совсем умом тронулась. Сыня! Дочька-то твоя там в хороде совсем же ж со своей психолохией-то свихнулося! Ой, свихнулося!

Вот и теперь первым делом Вера подошла к ним и стала беседовать:

– Ну как вы тут без меня? А я без вас плохо… – слёзы снова потекли резвыми ручьями.

Она плакалась им, а они будто бы тянули свои тонкие веточки, чтобы утешить.

Плед пах мускусом и возвращал в кабинет декана. Казалось, он сам обнимал сейчас Веру и убаюкивал. Ничего, всё будет хорошо, Вера, я рядом.

Она верила тёплым фантазиям и засыпала. Писать лучшей подруге не хотелось – не хотелось описывать и снова возвращаться в этот ад. Уж лучше поспать.

Снился ей зелёный сад, увитый плющами. Кругом летали бабочки и стрекозы. Певчие птички насвистывали ласковые мелодии, и она лежала на мягкой перине травы в объятиях Виктора Дмитриевича. Он нежно гладил её лицо и прикасался к нему губами. Вера обомлевала и растворялась, становясь нежностью и огнём. Сквозь сон она ощущала горячее разбухание между ног, постанывала и часто дышала. Она открыла глаза и увидела тянувшиеся к ней шелушащиеся губищи. Оттолкнула старого педруна и заорала.

Тут же щё раз открыла глаза и огляделась, чтобы понять, что не спит, и Сигизмунд не пытался её снова облапать.

– Ой, я тебя разбудила? Извини. Дурацкая молния, – Галя пыталась расстегнуть когда-то бывшие модными джинсы с застёжкой на самой заднице. Она тоже была из небольшой деревушки и не могла позволить себе покупать новую одежду, пока не доносит старую до слишком заметных дыр. А эти джинсы, как назло, были крепкими и не рвались. Вот только молния вечно заедала.

– Давай помогу, – Вера взялась за пояс джинсов и аккуратно потянула за язычок. Молния поддалась, и Галя была освобождена.

Ночами она подрабатывала в местном пивном ларьке – стипендию не заслужила, так что обычно после пар, если успевала, делала домашку и спала. Сегодня уйму времени отнял субботник, уже яростно клонило в сон.

– Ну ты как, Вер?

Та пожала плечами и постаралась не расплакаться.

– Надеюсь, этого урода не выпустят. Вер, я бы сейчас тебя выслушала и поддержала, но меня так рубит, что сил просто нет. Не обижайся, а?

– Без обид, – Вера попыталась улыбнуться, но получилось жалко.

– Спасибо, Верка, ты настоящий друг, – Галя чмокнула её в лоб и залезла под одеяло. – Как тёпленько-о-о-о!

Вера отвернулась и вытерла слёзы. Правильно про Гальку писали на стенах.

Вторая соседка, взбалмошная Яра, прибежала только, чтобы переодеться. Ей париться об оценках и деньгах надо было едва ли – высылали родители. Немного, конечно, иначе она бы здесь не была, но на жизнь хватало.

Она расторопно вытащила из шкафа короткое платье, скинула шорты с футболкой, и залезла на каблуки.

– Живот не торчит?

Вера помотала головой.

– Точно?.. – она попыталась разглядеть себя в маленьком зеркальце на своей тумбе. Махнула рукой и пошла. – У выхода посмотрюсь.

Там висело огромное зеркало с трещиной, мимо которого перед экзаменами многие старались вообще не ходить – вылезали в окно. Вахтёрша всегда из-за этого кудахтала и гоняла суеверных метлой. Как-то огрела одного первокурсника, так он вырвал у неё эту её метлу и погнался за ней по всему коридору. Бабка так притопила, что тот даже за ней не угнался. Заперлась в каморке и с тех пор метлу использовала исключительно по назначению.

Яра была не из мнительных и вообще мало когда о чём парилась. Лишь бы за задницу со шпорами не ухватили, а просто так за задницу – бери да хватай.