Мистер Мерфи читает мои слова наизусть: «А мне хочется, чтобы все стало иным. Мне хочется стать частью чего-то».

– Пусть он сам прочитает, Лэрри.

– «Хотел бы, чтобы мои слова были значимыми…»

– Лэрри, пожалуйста.

– «…для всех».

Комната погружается в молчание.

Я оглядываюсь, не зная, что ожидаю увидеть. Мне нужна помощь. Никого нет. Ни следа мистера Ховарда.

Пытаюсь заговорить. У меня не получается. Знакомый приступ – паника. Она охватывает меня каждый день и иногда бывает не слишком сильной, но на этот раз совершенно берет надо мной верх.

– Это письмо. Оно не…

– Что «не»? – напрягается мистер Мерфи.

Я перевожу дыхание:

– …не Коннора.

Миссис Мерфи смотрит на меня:

– Что это значит?

– Коннор…

– Да?

– Коннор не…

– Чего он не сделал?

– Не писал его.

– О чем он, Лэрри?

– Он определенно в шоке.

– Нет, я просто… это не он. – Я пытаюсь говорить связно, но мои мысли обрываются.

– Вот оно, – миссис Мерфи показывает на письмо.

Я слышу голос. Он звучал у меня в голове все это время, но только сейчас я обратил на него внимание. Он исходит изнутри, становится все громче и громче. Иди, твердит он. Уходи.

– Прошу прощения, но, наверное, мне следует…

Миссис Мерфи сжимает мне руки. Мы держим письмо вместе.

– Если это не… если Коннор не писал его, тогда…

– Синтия. Пожалуйста. Успокойся.

Я отвожу глаза.

– Мне нужно уйти.

– Он сказал тебе хоть что-то? – умоляет миссис Мерфи. – Ты что-нибудь видел?

– Синтия, солнышко. Сейчас не время.

Я ослабляю хватку, и письмо остается у нее.

– Это все, что у нас есть. Все, что осталось от него.

– Мне действительно необходимо выйти.

Мистер Мерфи поворачивается ко мне.

– Конечно, – говорит он. – Мы понимаем. Нам просто хотелось, чтобы ты одним из первых узнал об этом.

Миссис Мерфи прячет лицо. Она делает все возможное, чтобы выглядеть нормально. Я тоже стремлюсь к этому, но ничем не могу помочь ей; она сломлена совершенно, и мне жаль ее, действительно очень жаль, я понимаю ее, но не знаю, что делать, находясь наедине с ней, с ними, с самим собой. Я должен идти.

Делаю шаг к двери, но они останавливают меня.

– Прежде чем ты уйдешь, – Мистер Мерфи достает из внутреннего нагрудного кармана визитку, переворачивает ее и начинает что-то писать на обратной стороне одной из ручек мистера Ховарда. Кладет ручку на место и, глядя мне в глаза, вручает карточку. Она почти у меня в руке, и тут я догадываюсь, что это такое.

– На похоронах будут только самые близкие люди, – говорит мистер Мерфи, – но здесь информация о сегодняшнем прощании с ним.

Я не знаю, как реагировать на это. Миссис Мерфи вскакивает со стула и хватает меня за вытянутую руку.

– Лэрри, посмотри.

Это происходит так быстро, что я не могу остановить ее.

– Посмотри на гипс.

Он подходит ко мне с другой стороны, чтобы увидеть то, что видит она. И на него смотрит выведенное стойкими чернилами имя их сына. Миссис Мерфи поворачивается к мужу, на ее лице появляется ошеломленная улыбка.

– Это правда. Это действительно правда. Его «лучший и дражайший друг».

Из кабинета директора я сразу бегу в туалет. Склоняюсь над унитазом, но из меня ничего не выходит. Мои кишки вращаются. Круг за кругом, словно я сижу на пассажирском сиденье машины, за рулем которой слепой водитель, и руль дергается то вправо, то влево. Мне хочется избавиться от тошноты, вытолкнуть ее из себя, но у меня ничего не получается.

Возвращаюсь в английский класс, но в действительности этого не происходит. Я не могу попасть туда, где я был до того, как вышел из класса. Слышу голос миссис Кичек, но не разбираю слов. Звенит звонок, и я поднимаюсь с места. Перехожу в другой класс, мои кроссовки едва касаются пола.