– Убери руки! – обхватываю его мясистое запястье и с силой пытаюсь отодрать от своей головы.

Затылок тут же схватывается острой обжигающей болью, но на адреналине я почти не предаю ей значения. Сейчас мне во что бы то ни стало нужно высвободиться из мерзких щупалец Виктора. Если уж он в первые двадцать минут знакомства умудрился смешать меня с грязью, то что же будет дальше?

Однако негодяй и не думает ослаблять хватку. Наоборот, подключает к атаке вторую руку и жестко цепляет мой подбородок, заставляя смотреть на себя.

– Еще хоть звук издашь, и я выебу тебя прямо в толчке, сука спесивая! И ты за это ни гроша не получишь!

Убедившись, что я уловила смысл его слов, он брезгливо морщится, а затем, опуская ладони, размашистым движением направляет мое лицо в спинку дивана. Следуя заданному направлению, я впечатываюсь щекой в мягкую обивку и больно прикусываю язык.

Вот гад охреневший!

Вновь вскидываю глаза и натыкаюсь на сочувственное лицо девушки-хостес, которая радужно приветствовала меня, когда я только пришла в этот роскошный гадюшник. Однако стоит нашим взглядам пересечься, как она торопливо отворачивается в сторону, мол, моя хата с краю, ничего не знаю. Сама заварила кашу – сама и расхлебывай.

Этот обнаглевший ублюдок только что применил ко мне физическую силу. Унизил. Оскорбил. Причин боль. И никто ничего ему не сказал. Никто не вступился за меня.

Вот вам и цивилизованное общество, господа.

Поняв, что ситуация выходит из-под контроля, я решаю идти в ва-банк. Хватаю первую попавшуюся под руку тарелку и с бешенной экспрессией запускаю ее на пол. С громким звуком она разлетается на десятки осколков, а я тем временем берусь за стакан, намереваясь и его превратить в стеклянную крошку.

– Ты охуела? – Виктор впивается в меня своими поросячьими глазками с таким гневом, что я уже не сомневаюсь, он меня вот-вот ударит. На этот раз не пожалеет: приложит не об мягкий диван, а об массивный деревянный стол.

Но мне плевать. Я буду бить посуду, орать и сопротивляться, что есть мочи. Я привлеку к себе внимания всех до единого посетителей этого гребанного ресторана. Должны же среди них быть неравнодушные люди? Ну хоть кто-то!?

А даже если нет, хуже все равно уже не станет. Если этот жирный ублюдок и впрямь собирается меня сегодня «выебать», то лучше уж умереть прямо здесь, на месте.

Как я и ожидала, несостоявшийся спонсор заносит ладонь в воздухе, явно намереваясь зарядить мне пощечину. С женщинами он церемониться не привык. Одна разбитая тарелка – достойный повод подкрасить лицо спутницы парой-тройкой синяков.

Вот я дура! Во что ввязалась?!

Не знаю, почему, но все происходящее видится мне будто в замедленной съемке. Вот рука мучителя стремительно приближается к моему лицу, вот я по инерции откидываюсь назад и инстинктивно жмурюсь, готовясь к неминуемой боли…

Но проходит секунда, вторая, третья и… Ничего не происходит.

Распахиваю веки и со смесью удивления и радости наблюдаю совершенно неожиданную сцену.

У нашего столика стоит парень, длинные пальцы которого сомкнуты на горле Виктора, привалившегося к спинке дивана. Мужчина явно задыхается, пытается разжать хватку незнакомца, но тот, кажется, и не замечает сопротивления… Черные глаза горят недобрым огнем, а поза полна непоколебимой уверенности. Парень подается чуть вперед и пугающе низким баритоном произносит:

– Бить женщин нельзя. Никогда этого не делай. Ты понял?

Рыхлая морда Виктора стремительно краснеет. Видно, что ему катастрофически не хватает воздуха, но парень не собирается его отпускать.

– Понял или нет? – хриплый голос незнакомца становится чуть громче.