– Мать честная! – следом воскликнул Федя. – Выходит, мы с тобою суицид им устроили, что ли?

– Не суицид, а инцест, тоже ещё грамотей. И всё из-за тебя. Бродишь тут по улицам на виду у всех со своим толстяком лопоухим.

– Да это ты же ко мне со своей течкой припёрся.

– Ладно, делать-то что будем? Они уж там сцепились, наверно.

– Бери веник, а я швабру возьму в ванной. Расцеплять будем. Ударим им по хребтам и разбегутся.

– Своего бей, сколько хочешь. А мою не трогай. Я её сам аккуратно руками оттащу. Да открывай ты уже двери.

Открыли. И что? Ася сидит посередине комнаты, приветливо виляет хвостом и с удивлением смотрит на забившегося в угол Лёвушку.

– Всё ясно, раскормил пса до бессилия, – сказал Серёга, бережно поднимая Аську с пола. – Пойдём, красавица моя, отсюда. Тут одни импотенты живут.

– Вот именно, – со злостью отреагировал на то Федя. – Забирай свою шавку и проваливай отсюда. Просто мой Лёвушка сам обо всём догадался и не захотел суицида с сестрой.

– Инцеста, дебил.

– Я тебе сейчас как дам вот этой шваброй по башке, сам ты дебил. Выпил на халяву и доволен.

* * *

Совсем оборзела

Национальности этих замечательных людей называть не буду, а то соплеменники их поймут всё неправильно, будто я не о юморе только. А я именно только о том, что смешно было и запомнилось навсегда.

Наняли мы для ремонта квартиры одну супружескую пару. Точнее, они сами напросились, поскольку соседями оказались после нашего переезда в этот дом на проспекте Вернадского. Её, допустим, звали на русский лад Зоя, а его Дима.

Работали они не очень дружно. Я имею в виду то, что они между собой почему-то часто ругались на каком-то своём языке. Причём, национальности у них были близкие, но разные.

Так вот. В этот день они должны были циклевать пол. Мы с женой приходим проверить, как идут дела. Заходим в квартиру. В углу комнаты стоит огромная циклёвочная машина с разобранным кожухом. Посередине комнаты стоит Зоя и вроде как плачет. Димы нет.

– Что случилось? – спрашиваем.

– Совсем оборзела, – отвечает.

– Кто?

– Дима. Дралась, кричала.

– А чего это он так?

– Машинка сломался.

– А с ней что?

– Резинка порвался…

Ну вот как тут не рассмеяться! Прошло много лет, а мы с женой на вопрос о том, что случилось, отвечаем иногда друг другу в сердцах: «Машинка сломался, резинка порвался».

* * *

Визит драматурга

В кабинет известного в России исторического просветителя вошёл некто, сходу представившийся начинающим драматургом. Хотя возраст его прямо свидетельствовал о том, что не только начинать, но и заканчивать ему чего-нибудь было уже категорически поздно. В руках он держал тощий пожухлый портфель времён послевоенных пятилеток.

– Меня зовут Пантелеймон Будуаров, – пылая тлеющим взором, закончил представлять себя вошедший.

– Садитесь, пожалуйста, чай, кофе? – вежливо предложил просветитель.

– Я сяду. А всё остальное потом. Дело не терпит отлагательств.

– А что случилось?

– Как что! Целое поколение потеряли. Они же ничего не знают.

– Кто они?

– Молодёжь, форменные невежды! Спрашиваю, кто такой Ленин? Они глаза таращат.

– Да, с молодёжью у нас проблемы. А я-то чем могу помочь?

– Не притворяйтесь. Вы же учёный, бывший министерский чиновник, у вас награды, звания, связи. Я недавно по радио вас слушал. Очень даже забавно вы там про одного полководца рассказывали. Из крепостных да сразу в генералиссимусы. Не пойму только, на кой чёрт ему эти Гималаи сдались!

– Вы о Суворове, что ли? Так он не был крепостным. И не Гималаи, а Альпы.

– Тогда все были крепостными.

– Нет уж, позвольте! – хотел было защитить историческую правду просветитель.