С улучшением самочувствия не было, кажется, дня без раздумий над прошедшими боями. Конечно, врагу бригада нанесла определенный урон, разгромив более двух батальонов пехоты и мотопехоты, уничтожив 13 танков, 5 штурмовых орудий, 42 противотанковых орудия, пять минометных батарей, три самолета, более десятка тягачей и автомашин. Несравненно больший урон нанес в целом корпус.

Но почему бригада и корпус свои боевые задачи не выполнили?

Раздумья высветили много причин и ошибок. Бегло те и другие по ходу повествования уже упоминались. Это – серьезные недостатки в управлении, выразившиеся в поспешных и в большинстве случаев запоздалых решениях, в переходе в наступление без должной подготовки, в неумелой организации разведки и связи. Это, далее, слабость бригадных и корпусных ударов в первые дни боев, обусловленная недостаточным выделением сил в первые эшелоны. Это также невысокая подготовка ряда штабов и комсостава и слабая боевая выучка подразделений.

Однако не находил объяснения таким явлениям, как отсутствие авиационной поддержки и истребительно-авиационного и зенитно-артиллерийского прикрытия; мизерное усиление артиллерией и инженерными средствами; ввод в сражение корпусов по частям. Одно не вызвало сомнений: они не зависели от бригад и корпуса.

Лишь через немалое число лет после войны при изучении ряда публикаций и архивных материалов раскрылись для меня причины этих явлений. Не занимаясь исследованием, укажу лишь на самые существенные.

Несмотря на то, что Ставка ВГК в конце июня передала 5-ю танковую армию в состав Брянского фронта, она организацию контрудара взяла на себя. Задача армии была поставлена директивой Ставки в обход командования и штаба фронта, что последними было воспринято, как снятие с них обязанности командовать ею. Фактически руководство контрударом осуществляла Ставка.

Что касается усиления, поддержки и обеспечения армии, то Ставка ограничилась лишь двумя указаниями. Первое: возложила прикрытие с воздуха на авиагруппу генерала Ворожейкина, входившую в состав 2-й воздушной армии Брянского фронта, подменив его командование в этом вопросе. Но курьез состоял в том, что группа Ворожейкина не могла прикрыть, так как не имела истребителей, а располагала лишь ночными бомбардировщиками У-2^>21. Второе: обязала фронт осуществить материально-техническое обеспечение армии. На авиационную поддержку и усиление артиллерией фронт задач не получил, хотя во 2-й воздушной армии имелось 77 штурмовиков Ил-2 и в непосредственном подчинении фронта – 8 полков и 3 дивизиона реактивной и 6 полков ствольной артиллерии. Армия получила лишь полк реактивной и полк легкой пушечной артиллерии.

Не может быть оправдано и невнимание командования фронта к усилению и поддержке войск армии: ведь танковую армию из его подчинения никто не выводил.

Наконец, командарм был лишен инициативы в выборе времени и, особенно в определении способа действий. В директиве Ставки указывалось: «Операцию начать не позднее 15.00—16.00 5.7.42 г., не ожидая сосредоточения всех сил армии… Для участия в операции, прибывающие танковые бригады 2 и 11 танковых корпусов, вводить побригадно, развертывая их восточнее 7 тк».

Во-первых, к указанному времени корпуса не успевали, так как перевозка их по железной дороге затянулась до утра 7-го июля. Во-вторых, против крупной группировки противника, действовавшей на широком фронте, нанесение контрудара последовательным вводом корпусов, а в корпусах – бригад не обеспечивало сколько-нибудь значительного превосходства над противником и, следовательно, не сулило успеха. Лишь массированный танковый удар всеми силами армии при соответствующей артиллерийской и авиационной поддержке и прикрытии от ударов авиации противника мог привести к достижению цели контрудара.