Она кивнула.

– А помнишь, когда я приехал в Нэшвилл, то кто-то украл ее у меня?

Еще один кивок.

– Ты помнишь имя этой гитары?

Она порылась в памяти.

– Фрэнки? Арчи? Что-то с «и» на конце.

– Джимми.

– Точно.

– Сегодня утром ты видела, как я играл на D-28 с дырочкой под резонаторным отверстием. Ты еще сунула туда мизинец.

Она кивнула.

– Это Джимми.

Делия замешкалась. Кусочков головоломки было слишком много, а мы не приблизились к цели.

– Где дырочка?.. – Она замолчала.

– После пожара Сэм рассказывал две истории, помнишь?

Она едва заметно кивнула, вероятно, недоумевая, зачем нужно бередить старую рану.

– Что, если ни одна из них не была правдой?

– Это трудно доказать.

– Но что, если так?

Ответа не последовало.

– Что, если существует третья история? Правдивая.

– Тогда возникает простой вопрос, почему ты не любил меня так, чтобы сказать мне. Чтобы бороться за меня.

Я уже собирался открыть рот, когда за моим плечом появился автобус, и пронзительное шипение пневматических тормозов оборвало ниточку надежды, протянувшуюся в воздухе между нами. Иногда поднять вопрос о возможности существования правды бывает лучше, чем сказать правду. К тому же мое время истекло.

Конец ознакомительного фрагмента.