Я присела на кресло перед его столом, немного огляделась, чтобы оценить, как он тут всё переставил после предыдущего руководителя.

Раньше у нас была женщина-главред. Властная такая дама пятидесяти лет, роковая блондинка. Она любила, чтобы по всему офису стояли цветы, и всегда оставляла надушенные шейные платки. Разным парфюмом. Да, ароматно было. Сейчас уже не то. Этот, видимо, любит минимализм, или просто ещё не успел перевезти вещи.

– Рад, что в этот раз у вас получилось прийти вовремя, – его голос вывел меня из оцепенения.

– В этот раз не было никаких происшествий по дороге, – я не сдержалась, наверное, ещё не до конца пришла в себя.

Он промолчал, но мне показалось, будто кончики ушей у него слегка покраснели.

– Анастасия, какое у вас профильное образование? – он спросил, листая бумаги на столе.

«Мое досье?».

– Экономическое, а что? – я попыталась заглянуть, куда он там смотрит, но безуспешно.

– Как же вас занесло в редактуру?

– Превратностями судьбы. Дмитрий Аркадьевич, простите, я не понимаю, что-то не так?

– Я посмотрел некоторые ваши работы, и не вполне ими доволен. У вас грамотный язык, но всё будто под копирку, структура одинаковая, словно вы всё ещё пишете курсовые в вузе.

Я опешила. До сих пор мне казалось, что я прекрасно пишу. Я чувствую слог, не ухожу от темы, раскрываю её с разных сторон, не утомляю читателя лишними профессионализмами. От Татьяны Борисовны практически никогда не было нареканий в мой адрес, напротив, она очень хвалила.

Вслух смогла сказать только:

– Но раньше никто не жаловался.

Мне показалось, будто он удивился моим словам и от неожиданности даже посмотрел вдруг прямо в глаза, в первый раз со вчерашнего дня. Но тут же отвёл в сторону и усмехнулся:

– Видимо, раньше никого особенно не интересовало качество контента, – с таким напором на это «качество».

Мне как-то очень резко захотелось в детский сад, даже я от манной каши с комочками не отказалась бы.

– Хорошо, я не буду вас больше пытать. Просто в ближайшее время мы сделаем основной акцент на повышении качества текста. И ещё, даже не знаю, вы бы может быть подумали о втором высшем или профессиональных курсах. Филологическое образование вам бы не помешало.

Я буркнула: «Хорошо, я подумаю, спасибо», сгребла поскорее свои вещи и выскочила из кабинета.

Надо ли говорить, что остаток дня, вместо того, чтобы критически осмыслить всё, что я писала прежде, и поразмышлять над способами повышения того самого качества, я с тоской в глазах листала страницы интернета, жалея себя, словно продрогший, выброшенный на обочину жизни котёнок, которого раньше так тепло ласкали и который очень счастливо мурчал в руках прежних хозяев.

*

Неделя еле-еле докатилась до пятницы. Мы с девчонками вырвались в улицу, вдохнули наконец пьянящего воздуха свободы и отправились в кино.

Я взяла девчонок под руки и выдохнула:

– Ох, крошки, мне начинает казаться, что он хочет, чтобы я уволилась.

Варя тут же спросила: «Кто?»

– Аркадич мой, кто ещё.

– Да ладно, с чего вдруг?

– Он со мной почти не разговаривает, после того совещания вообще как-то странно ко мне стал относиться.

– А что случилось? – спросила Катя.

– Ну… – эта часть моих рассуждений не очень-то мне нравилась, – на самом деле, я и сама хороша. Не пойму почему, говорила с ним как обиженный ребёнок. Он начал меня слегка критиковать, и на самом деле я с ним отчасти даже сама согласна. Потом уже думала, что последнее время воспринимаю свои статьи как должное, как по привычке пишу, без самокритики. Может я и правда стала уже шаблонно писать. Просто он как-то так это сказал, не знаю… как будто он вот такой умный и взрослый, а я нерадивый малыш. И я только подтвердила такую роль. Вот, и как будто он меня всерьёз теперь не воспринимает.