Тряхнув головой, принц отогнал непрошеные воспоминания, но они тут же сменились другими – заплаканные глаза герцогини, гнев герцога. Кажется, родители его бывшей невесты любят свою дочь, и сами будут счастливы, увезти ее из дворца. Кэл задумался, пытаясь вспомнить, какие слухи ходили по дворцу о семье невесты. Кроме сказок об опустошении герцогом своей казны и наведенных на принца чарах?

Он мысленно, перебирал визиты, встречи, выезды, и с удивлением понял, что болтали о семье его невесты только то, что было ему известно и так. Слухи о предполагаемом неравном браке наследника герцогства – Кэлу представляли бойкую хохотушку с каштановыми кудрями, кажется дочь графа? А намеки и весьма фривольные на любовное увлечение старшей дочери герцога разбились ее приездом на свадьбу сестры в хорошо заметном интересном положении. Причем супруг леди берег ее точно бесценную вазу мурранского стекла. А потом в его воспоминаниях мелькнуло бледное и невыразительное личико невесты в окружении цветника придворных дам. Как ни искали кумушки подвоха – найти его так и не смогли, и потому приплели «выкуп за наследника» якобы обещанный разоренному герцогу. Вздохнув, Калабриан потер лоб:

– Тирос!

Крикнул он, уверенный, что его услышат, если уж вечер не задался у него, пусть и герцог оставит свое воркование! Друг ворвался в комнату с обнаженным мечом через полминуты.

– Ваше Вы…

– Тс!

Принц кивнул на тонкую перегородку:

– Пора спать, завтра выезжаем до рассвета.

– Да… господин барон, время уже позднее.

Расслабившись и положив меч на стул возле кровати, Тирос быстро скинул камзол и бриджи и дунув на свечу скользнул под одеяло. Стало относительно тихо. Из зала внизу доносились голоса постояльцев, из соседней комнаты отделенной более толстой перегородкой уже слышался чей-то храп, лунный свет рисовал узоры на полу, пробиваясь сквозь приоткрытые ставни. Принц поймал себя на том, что невольно, как и герцог прислушивается к шуршанию юбки за перегородкой. Вот брякнул кувшин, полилась вода, и воображение нарисовала образ леди совершающей вечернее омовение. Потом еще шорох и потрескивание – леди распустила на ночь волосы и старательно причесывала их. Наконец скрипнули стойки кровати, леди Сепфора легла, и тут Кэл почувствовал себя неловко, и завозился, якобы устраиваясь удобнее, и вскоре действительно заснул.

Огонь взлетал, кажется, к самому небу, помимо большого костра горели еще четыре малых, отмечая площадку для танцев. Сатра, Гелла и Синуш присоединились к большой группе девушек с косами накрывающих длинный стол, собранный из кусков кошмы.

– Это большая честь, шепнула герцогине Синуш, здесь будут пировать воины, многие союзы заключались после праздников.

Собирающиеся неподалеку высокие статные молодые орки охотно поглядывали на девушек и даже перешучивались с ними. Из палатки, в которой лежали раненые, выбралась лекарка и подозвав пару помощниц отвернула края полотнищ в стороны, закрепив полосками кожи.

Гелла не удержалась и подошла ближе. Мужчины лежали удобно устроенные среди подушек, и внимательно смотрели на подготовку к празднику, с особенной тоской почему-то поглядывая на освещенную площадку. Перекинувшись несколькими вежливыми фразами с лекаркой, Гелла и Синуш отошли к костру, на котором кипел огромный котел с чем – то ароматным:

– Это медовый взвар. Мать сама подбирает для него пряности и травы, и его варят только на праздники.

Шепнула, облизываясь Синуш.

– А вино в него добавляют?

– Вино? Нет, вино дорогое, у нас мужчины пьют молочную брагу, когда приходят стада.

Гелла расслабилась, и с любопытством продолжила посматривать на собирающихся возле костров мужчин и женщин. Чем старше и выше по статусу были орк или орчанка, тем затейливей была у них прическа и многослойнее одежда.