– Если учесть, что такой вопрос ты не задавала … – начал было Фелино, но заткнулся, едва поймал мой злобный взгляд.
– Предполагаю, что кто-то заманил твою подругу За-Грани и держит ее там в плену. Поэтому она в таком состоянии, – пояснил Зерг и задумчиво добавил. – Но я впервые вижу, чтобы кто-то владел нитями Миров на таком отдалении от объекта захвата.
– Что ты имеешь ввиду? – нахмурилась я. – Ведь если они путешествуют За-Гранями, какая разница, где находится сам злодей?
– Обычно… хм… злодей переходит по загранью к жертве и забирает ее в непосредственной близости. В нашем случае ни я, ни Фелино присутствия чужака не учуяли ни в одной из наших ипостасей.
– И что это значит? – уже предчувствуя ответ, напряглась я.
– Человек, укравший твою подругу За-Грань, – Верховный Жрец, в жилах которого течет божественная кровь. Полусын.
И, предвидя мое недопонимание в вопросах крови, пояснил:
– Меняющий ипостась из правящего древнего Верховного рода, власть которого закончилась со сменой богов. Среди живых в нашем Мире я таких не знаю…
– Полусын? – уточнила я.
– Сын бога и смертной женщина.
Приплыли. Теперь еще и полукровки-мертвецы пожаловали! Вот ведь не повезло моей Снежке! Королеве местной подавайте-ка драконье сердце. Райну Фиг-выговоришь-его-имя тоже нужна подруга в здравии для обряда. А вот непонятному темному паразиту понадобился дракон целиком. Вопрос: для каких таких черных целей? И ведь ничего в голову даже не приходило! Ох, мало я читала фэнтези в своей жизни! Глядишь, и нафэнтезировала бы наше будущее хотя бы примерно! А так даже не представляю, чего дальше ждать-ожидать и как подругу спасать.
В голове почему-то крутилась сказка про Кощея, который Бессмертный, и про его яйцо. Тьфу ты, точнее про то яйцо, в котором он смерть свою от Иванушки-дурачка прятал (или там царевич был?). И снова вопрос: почему именно эта сказка не дает покоя моей головушке, вместо того, чтобы думу-думать на предмет спасения нашего и скорого покидания этого, как выясняется, не очень гостеприимного для нас Мира. Особенно для Снежки.
Утешало одно: пока подруга жива, хоть и обездвижена. И есть шанс вернуть ее к жизни. «А я пока, пожалуй, вспомню сказку про Кощея, и попытаюсь понять, почему она всплыла в моих мыслях!» – решительно подумала про себя и, коротко глянув на Снежу, по-прежнему мирно качающуюся в люльке меж двух лисконнов, задумчиво уставилась вдаль, пытаясь ухватить ускользающую мысль.
Глава 2. За-Граничье
Ты верил в Бога.
Я – в стихию,
Разорванную пополам.
Я на поклон ходила к Вию,
А ты –
Молился по Церквам
За мою душу.
(С. Масалыкина)
Пробуждение было мерзким: во рту будто слоники накакали, глаза не разодрать, губы запеклись и потрескались. Пить хотелось неимоверно. Кто-то добрый поднес стакан к губам, и я жадно принялась глотать спасительную жидкость. Лишь через несколько секунд мой мозг осознал, что глотаю я не воду, а что-то другое. Густое, терпкое и прохладное нечто, горьковатое на вкус. Разум сделал неудачную попытку оторвать обезвоженную меня от подозрительного напитка, но тело, испугавшись, что неизвестную влагу сию секунду отберут, вцепилось мертвой хваткой в сосуд и жадно глотало, не заботясь о том, что струйки побежали по подбородку дальше вниз по телу. С каждым глотком внутри нарастал странный гул, похожий на разгоравшееся пламя пожара, вместе с ним пришло чувство опасности, и яркой вспышкой вернулась память.
Уже скорей по традиции, чем сознательно, я распахнула глаза и попыталась сесть, отстраняя рукой стакан. Вместе с памятью в глазах появилась осмысленность, и вернулось зрение. Вздрогнув, я поняла, что мозг и не думал издеваться надо мной и все, что вспомнилось, оказалось правдой. Насколько вообще правда возможна в этом чудном мире. Запихнув поглубже боль от потери подруги, решительно откинула вместе с бокалом настойчивую мужскую руку от своего лица. И впервые за много лет взглянула в глаза человеку, который когда-то предал меня, растоптал первое чувство, научил не верить и не любить.