***

Санта-Мария-дель-Пополо. Это не в районе Пьяцца Навона, а подальше, в самом конце Виа Кавур, но очень уж в тему – тут и Караваджо, и Пинтуриккио. Не первый раз иду сюда. Сегодня попал в разгар службы, поэтому пройти к алтарю нельзя. А картина Караваджо как раз слева от алтаря. Придется подождать.

Священник в белом одеянии, с зеленой полосой, чернокожий, читает Библию. Перед ним сидит всего человек пять, плюс я шестой, православный. Падре так увлечен своим чтением, что порывисто вздымает Библию над головой. И в самом деле, какое значение имеет то, сколько человек слушает тебя? Ты должен делать свое дело, как надо по самому строгому счету.

Я тихонько встаю и подхожу к фрескам Пинтуриккио. Они в первой капелле у входа справа, так что я никому не мешаю. «Поклонение волхвов». Та же нежность и кротость всех персонажей картины. Но особая прелесть – у мадонны. Давно, еще с самого первого путешествия по Умбрии, заметил особую духовность и отрешенность мадонн этого мастера. И что с того, что он не считается гением первого ряда художников Возрождения? У каждого из не самых известных живописцев можно найти свои сильные стороны и запоминающиеся творения.

Еще в двух соседних капеллах фрески, созданные учениками Пинтуриккио. Пусть и не тот уровень мастерства, но что-то общее с его почерком и атмосферой имеется.

После окончания службы пробираюсь к Караваджо. «Мученичество Святого Павла». Шедевр световых эффектов. Однако Павел, которого готовятся распнуть на кресте, не похож на мученика. Скорее, на героя, который хочет, чтобы его смерть была как можно более эффектной. Деловой вид. Ни отрешения, ни муки на лице нет. Или Караваджо не сумел это передать?

Но мастерства у художника не отнимешь. И вновь мне понравилось, как написаны второстепенные персонажи – римские солдаты, истязающие Павла. У них такие же грязные и заскорузлые ноги, как у старика с картины «Мадонна Лорето». Это не отталкивает зрителя, как было при жизни Караваджо (так писали современники художника). Это плоть от плоти народа. Тем более, что храм назван «Пополо» что значит «народный». И площадь, на которой он стоит, того же названия.

***

Санта-Прасседе. Часть столба, к которому привязали Христа, когда его бичевали. Мне не важно, настоящий столб или более позднего происхождения. Глядя на артефакт, я представляю живого, страдающего Иисуса, сына человеческого. И все, что потом последовало, вышло из уст и перьев апостолов, пророков, писателей и художников. Ради чего? Он верил, что ради людей, ради нас. И дал силу первым христианам выдержать все гонения и муки.

Кстати, тут стоял дом Святой Пракседы, которая во II веке прятала у себя христиан во время гонений. Вспоминаю остров Патмос, куда приплыл несколько лет назад, а за две тысячи лет до меня туда был сослан апостол Иоанн. Откровение, явившееся ему в пещере Апокалипсиса…

В капелле, где находится столб Христа, низкие потолки, и мозаики IX века совсем близко от наших глаз. Кусочки смальты довольно крупные, возникает эффект присутствия, сопричастности. Это завораживает. Живописный эффект такой же, как от полотен Сера и Синьяка. Возможно, они использовали этот эффект в своей живописи, а вовсе не придумали сами, как это принято считать?

Большие глаза святых и апостолов на мозаиках кажутся удивленными и просветленными. Но больше всего запомнилось восторженное выражение на мордах овец (агнцев), взирающих на врата Града Иерусалима (на крайнем правом углу арки над алтарем). Трудно удержаться от улыбки, вспоминая известную пословицу…

***

Санта-Пуденциана. Еще более древняя церковь и мозаики – IV век. Святая Пуденция – сестра Пракседы, обе они – дочери святого Пуда, в доме которого проходили первые богослужения римских христиан во II веке. Мозаики уникальны – на них второе пришествие Христа, апостолы, символы евангелистов. Венки над апостолами держат, как полагают историки, сестры Пракседа и Пуденция. Но в XVI веке реставраторы мозаик сильно исказили изображение и первозданность оригиналов. Тем не менее именно в таких местах чувствуешь, как история христианства оживает перед глазами.