Тихий маленький городок Спелло по соседству со знаменитым Ассизи. Узкие извилистые улочки, карабкающиеся на холм. Раскаленные камни и стены. Необычный памятник Святому Франциску у входа в храм. Распахнутые двери собора Санта-Мария Маджоре, пустого в полуденную сиесту. Спасительная прохлада и безлюдье.

Слева от входа – несколько фресок Пинтуриккио в нише (капелла Бальони), и пользуясь безлюдьем, я сфотографировал их. Как прочитал в путеводителе, это один из шедевров позднего периода творчества художника. 1501—1503 годы. Более 500 лет отделяло меня от того времени, но мне чудилось – я вхожу в эту картину, где на дальнем плане, сквозь причудливые арки, манят пейзажи Умбрии, те самые, что видны за стеной церкви.

Наглядевшись и наснимав досыта, огляделся. В полутемном храме слева от алтаря – дверь в часовню, над которой в рамке – снимок другой картины, очевидно, кисти того же Пинтуриккио. Увы, дверь была закрыта, ведь я пришел сюда в часы перерыва, когда все итальянцы уходят на сиесту. Спасибо еще, что сам храм оставили открытым.

Но что если попробовать? Толкаю дверь – она легко распахивается. В глубине капеллы вижу небольшой образ Мадонны, но здесь темно, и разглядеть как следует сложно. Подхожу поближе… Неожиданно вспыхивает свет, и Мадонна проступает из полумрака. Я оборачиваюсь, ожидая увидеть за спиной священника, укоряющего меня, что вошел без спроса. Но сзади – никого. Делаю шаг назад, и свет гаснет. Ага, значит, это просто фотоэлементы срабатывают. В других итальянских храмах, чтобы включить освещение шедевров, надо опустить в автомат один или два евро. Здесь бесплатно. Но рядом вижу ящичек для пожертвований, и благодарно опускаю туда монетку.

Вновь делаю шаг вперед. Лицо Мадонны озаряется светом. Стою, наслаждаясь созерцанием прекрасного лика Богоматери, совершенной живописью и уединением. Если бы я попал сюда с толпой туристов, впечатление было бы совсем иным. Бывают в жизни такие удивительные моменты, когда душа переполнена и чувствуешь Божье присутствие рядом с собой, независимо от того, в храме какой конфессии ты находишься в этот момент.

Много замечательных картин с мадоннами повидал я за свои полвека, но та, что в Спелло, по красоте, одухотворенности и нежности стала для меня в один ряд с ликами Богоматери, созданными Рафаэлем («Сикстинская мадонна») и Джованни Беллини (совершенные по чистоте образы в храмах Венеции).

УРАЛ И УМБРИЯ

Холмы Умбрии в какой-то мере напомнили мне родные уральские горы. Не потому ли мне так близки мне дымчатые пейзажи, виднеющиеся на задних планах многих картин умбрийских живописцев, особенно Перуджино и Пинтуриккио? Правда, на Урале, в отличие от Умбрии, все холмы покрыты густым лесом, и там гораздо больше рек да озер. На умбрийских холмах угнездились маленькие средневековые городки, а знаменитые итальянские реки Тибр и Клитумн, бегущие по местным долинам, в теплое время года едва различимы.

Зато какое наслаждение бродить по старинным узеньким улицам, где все дышит древностью, и заходить в храмы, где почти всегда найдется какая-нибудь жемчужина эпохи Возрождения. А то и несколько в одном храме, как мне попались в Спелло – в двух соседних базиликах нашлись неожиданно для меня фрески и Пинтуриккио, и Перуджино. Да и сами по себе средневековые городки, зачастую называемые здесь «борго», то есть деревушки, – словно жемчужины…

Есть особое наслаждение в путешествиях – вбирать в себя образ не просто какой-то отдельной картины, но в единстве с храмом, где она находится, площадью, на которой тот стоит, городом и ландшафтом, в которых органично существуют площадь с храмом и произведением в нем. Мы привыкли любоваться великими шедеврами в музеях и галереях, но если бы «Сикстинская мадонна» красовалась не в Дрезденской галерее, а в капелле Сикста в Ватикане, для которой и была написана, она бы производила еще большее впечатление.