– Ты кто, леший тебя побери? – хрипло спросил Олег, даже не пытаясь скрывать волнение.

Незнакомец молчал, и Олегу показалось, что он мучительно пытается прочитать что-то в его, Олега, лице. Он тоже почему-то не смог больше ничего сказать – какой-то ком встал в горле.

– Ты ничего не помнишь? – спросил, наконец, незнакомец.

Ледяные тиски сжали сердце Олега ещё сильнее и в голове понеслись какие-то… не мысли даже, а обрывки мыслей, ни за один из которых он не мог зацепиться.

– Какого хрена, я должен помнить? – Олег внезапно разозлился на себя, на то, что с ним происходило.

– Когда-то ты был другим. Когда-то давно, – голос гостя был каким-то гипнотизирующим, заставляющим расплываться в чём-то сказочном, необычном. – Сейчас не время для такого разговора, да и ты вряд ли готов, – продолжал он. – В ближайшем, удобном для тебя времени нам нужно будет встретиться. Когда?

– Зачем нам встречаться? – зло спросил Олег.

– Затем, чтобы ты узнал о себе правду. Тебе разве никогда не казалось, что этот мир не твой? – при этих словах Олег потерял дар речи и теперь округлившимися глазами смотрел на незнакомца, не в силах произнести ни слова. А тот между тем продолжал, и в глазах его теперь читалась какая-то горечь. – Мы искали тебя двадцать с лишним лет… Двадцать лет я ждал этой встречи.

И всё. Тишина. Только утихающий стук тяжело бьющегося сердца. Затем в доме скрипнула дверь, и на крыльцо кто-то вышел, – кажется, Максим. Олег, всё ещё находясь в ступоре, взглянул в ту сторону, а когда обернулся, незнакомца уже не было – как призрачное виденье он растворился в ночи.

– Олег, – крикнул Максим, щёлкая зажигалкой.

Лишь через какое-то время тот смог усилием воли оторвать взгляд от тёмной пустоты и на ватных ногах направился к дому.

– Ты где пропадаешь?

– Да так, в гараже, – Олег всё никак не мог прийти в себя, а с таким лицом друг видел его впервые.

– Ты чего? – Максим схватил его за плечи

– А? Что? – Олег, наконец, заставил себя забыть о последних десяти минутах своей жизни. Самых странных десяти минутах своей жизни.

– Да-а, метеорит увидел, – соврал он.

– Где?

– Там.

– Ну-ну.

– Дай закурить

– На.

Они молча покурили и пошли в дом. На пороге Олег задержался и, оглянувшись, крикнул в ночь:

– В пятницу! В восемь вечера!

– Что? – удивился Максим, шедший впереди.

– А? Да нет, ничего. В пятницу погода должна, наверное, наладиться.

Друг пристально посмотрел на него.

– Ты ничего не это, не долбанул?

– Угу, сигарет твоих.

***

В эту ночь он не спал. То, что сказал ему сегодня этот… Кто же он всё-таки такой? Откуда мог знать о том, о чём не догадывались самые близкие ему люди? А вдобавок ещё и Макс с сестрой уезжают. А вскоре и Дамир с Ксюшей. И снова он будет один. Нет, не один, конечно, приятелей у него и здесь хватало, но всё-таки… Всё-таки в душе он всегда будет один, как, быть может, никто другой в этом мире. Отвергнутый элемент бесчувственного мира.

В последнее время он как-то уже привык справляться с этим – работа, учёба, отдых – постепенно, он вроде бы научился подстраиваться поджизнь, как пресмыкающиеся, подстраивающиеся под климат, хоть и нельзя сказать, что принял её правил и научился по ним жить. Так стало легче, намного легче, чем тогда, в самом начале…

Хотя когда произошло это начало? С переездом в город? Со смертью приёмного отца? Или же с самыми первыми его попытками задуматься над смыслом своей убогой жизни ещё в интернате? Скорее всего началось это в тот момент, когда он вообще стал впервые осознавать себя как личность.

Попав в город, пусть и небольшой и не со столь неприкрытыми всеми его дешёвыми «ценностями», к которым стремилась сама жизнь, разгребая перед собой горы мерзости и безразличия, он уже тогда стал ясно понимать, как этот мир несовершенен, глядя на всю его грязь и несправедливость. Конечно, тогда он мало в чём разбирался и не располагал ни теориями, ни большим желанием разобраться в природе всё нарастающей неприязни почти ко всему, что окружало. Его непроизвольно всё больше передергивало от некоторых вещей, которые другие просто не замечали. Те годы его жизни были наполнены самым большим количеством драк, приводов в милицию и скандалов с учителями в школе. Тогда он не умел ещё сковывать в себе умоляющие позывы собственной души при виде чего-то для неё просто неестественного. Помнится он побил одного своего сверстника только за то, что тот оторвал ящерице ногу, просто так, забавы ради.