– Еще?

– Нет. Да воздаст тебе Папай за гостеприимство, – поблагодарил его Фидар.

– Не пойму: ты ксай? – решился спросить старик. – Одежда на тебе совсем плохенькая, а оружие – что у главы рода.

– Так получилось, – попытался вывернуться Фидар. – Не здешние мы. Путь долгий проделали. С того берега Дона идем. Да мы никого не грабили, Савром клянусь!

Услышав клятву Савром, старик успокоился. Никто не посмеет во лжи упоминать имя грозного бога воинов.

– Куда же направляетесь, добрые люди?

– К седому отцу-Эльбрусу, – ответил Фидар.

– Далеко! – понимающе кивнул старик, теребя седую бороду.

– У подножья пяти гор есть долина с тремя реками, там мой дом.

– А я думал, вы в Персию собрались.

– Почему, в Персию? – удивился Фидар.

– Так сейчас все воины в Персию потянулись.

– Вот как! – глаза Фидара на миг вспыхнули. – Служил я в Персии. Платят там хорошо.

– Говорят, нынче кшатра^>36 Дараявуш^>37 набирает вольников. Не скупится на содержание. Вот, многие кочевники и засобирались в дорогу. Я подумал, и вы туда же.

– Возможно, и до Персии доедем, – согласился Фидар. – Но надо сначала домой заглянуть. Давненько я мать не видел, с отцом не говорил, с братьями не пировал.

– Правильно! – согласился старик. – Отца надо уважать.

– Да еще у меня там невеста живет. Девушка, краше которой нет на свете. Она стройная, что горная козочка, а голос у нее, как журчанье ручейка. Личико круглое и белое, что луна в ясном небе.

– Тогда, тем более тебе надо домой спешить. Нельзя заставлять сердце красавицы страдать.

Немного отдохнув и обсохнув, путники заплатили старику пять стрел за гостеприимство, и отправились дальше.

– Почему мы не остались в становище на ночь? – недовольно спросил Исмен. Он измотался вконец. Его клонило в сон, а все тело ломило, словно долго били палками.

– Не забывай, что нас еще могут языги преследовать, – напомнил Фидар. – В открытой степи они нас вряд ли сыщут, а если найдут в становище, то всех перережут, и пастухов не пожалеют. Зачем мирных людей обрекать на беды? Потерпи немного. Сейчас найдем укромную ложбинку и отдохнем.

Несколько дней ехали по степи. Останавливались на ночевках возле ручейков или небольших речушек. Чтобы добыть пищу – охотились. Дичи кругом предостаточно: олени, зайцы, дикие козы, кабаны. В камышах по берегам рек водились птицы. Перелетные стаи, как и положено весной, потянулись на север. Репейник легко находил добычу и вел охотников по следу.

Изредка попадались становища кочевников: кибитки, шатры, тучные стада. Пару раз набредали на небольшие селения земледельцев с низкими глинобитными домиками. Народности разные, но преимущественно – меоты. Реже встречались кочевники-сколоты. Путников везде принимали радушно: кормили, поили, предоставляли ночлег. Беглецы так же не оставались в долгу: помогали управиться со скотом, перегоняя стада со скудных пастбищ на новые. Участвовали в охоте, прогоняя волков, медведей.

Исмен все удивлялся. Ему раньше рассказывали, что за Доном живут жестокие дикари, которые пьют человеческую кровь и даже не брезгуют человечиной. На самом деле оказалось все иначе: сколоты и меоты – такие же простые кочевники и земледельцы. Молятся тем же богам. И язык у них похожий. Даже одежда, как и у него, из конопляной дерюги или из кожи. Не едят они человечину. Молоко всегда сквашенное есть и сыр соленый. И к чужеземным путникам относятся дружелюбно: не бросаются с ножами, чтобы горло тут же перерезать. Если видят, что ты с миром, всегда накормят, помогут, позволят выспаться в уютной кибитке, еще в дорогу припасов дадут. И за конем твоим присмотрят: ноги ему смажут, струпья промоют, зерна не пожалеют.