– Родился ты? – глаза Томирис заблестели. – Ты говоришь правду? Тебя касались руки Аргинпасы?

– Разве я смею врать? Так что, все твои грехи перед Артемидой я беру на себя. Танцуй!

– Хорошо! – Томирис резко встала. – Я не смею отказывать тому, кого избрала Аргинпаса.

– Ты будешь плясать с щитом? – поинтересовался ученый Каллисфен. – Я где-то читал, что амазонки танцуют перед алтарем Артемиды с щитами.

– Нет. Пусть мне дадут два меча.

– Не дозволяй ей, Александр, – воскликнул Неарх. – Она уже искалечила немало народу, – показал он свою подвязанную руку.

– Пусть принесут! – разрешил гегемон.

Томирис вынула заколки и распустила волосы. Локоны черными змейками заструились по плечам, укрыли спину и грудь до самых колен.

– Как она прекрасна! – запричитали ваятели.

– Подайте скорее дощечки и уголь! – потребовали художники.

Томирис принесли два ксифоса.

– Нет, – отвергла их девушка. – Дайте мне кривые махайры.

Ей дали короткие мечи с изогнутыми широкими клинками. Томирис воздела руки с клинками вверх и, как Таис, отбила такт. Музыканты заиграли, а девушка закружилась, раскинув руки с оружием в стороны. Она выскочила в центр и принялась вертеть клинками, так, что едва удавалось проследить за рисунком танца. Она почти припадала к земле, высоко выпрыгивала. Хитон и волосы развивались, как крылья у птицы. Клинки со свистом рассекали воздух. Все замерли, открыв рты. Мальчишка-прислужник проходил с амфорой, наполненной маслом. Томирис метнулась к нему и ударила в сосуд. Кувшин разлетелся. Мальчишка вскрикнул и бросился бежать. Томирис окунула клинки в лужу разлившегося масла, поднесла к факелу. Мечи запылали. Она понеслась по кругу, кружась в бешенном ритме.

– Уймите ее! – закричали ошалевшие гости, вскакивая и бросаясь прочь.

Пылающие клинки проносились рядом с их лицами, горящие капли разлетались во все стороны. Чуть не дошло дело до паники. Но Томирис пронеслась огненным смерчем по кругу, упала на одно колено перед Александром, вонзив шипящие клинки глубоко в землю. Таис взвизгнула. Гефестион уронил недопитую чашу.

Танец окончился в полной тишине. Томирис села на свое место и быстрыми ловкими движениями заплела косу.

– Парменион, – тихо позвал Александр старого полководца. – Она тебе напомнила кого-нибудь?

– Да. Она похожа. Очень похожа. Конечно не лицом, но та же страсть, тот же безумный блеск в глазах. Только тогда Олимпиада танцевала с факелами. Твой отец потерял разум и воспылал к ней неземной страстью.

– О ком он говорит? – осторожно спросила Таис, – О твоей матери?

– Да. Парменион вместе с моим отцом Филиппом ездил на переговоры в Эпир, где отец впервые увидел двенадцатилетнюю Олимпиаду.

– Неужели, ты тоже сражен это дикаркой, – хитро улыбнулась Таис.

– Но я же не Филипп, – гордо возразил гегемон. – Я – Александр и ненавижу историю Эдипа21.

Юный Агенор, тот, кому Томирис расцарапала лицо, порывался встать, но товарищи его одергивали.

– В чем твоя печаль, Агенор? – заметил возню Александр.

– Ответь мне, гегемон: почему амазонка сидит рядом с тобой? – обижено спросил юнец заплетающим языком. – С тобой рядом Таис, прекраснейшая из женщин, да еще и Ипполита.

– Так, чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы амазонка села рядом со мной.

– Ох, не надо было бы ему давать неразбавленного вина, – покачал головой Парменион.

– Пусть она сядет со мной! – требовал пьяный юноша.

Исмен напрягся. Фидар приподнялся и недовольно поглядел на крикуна.

– Я его сейчас убью, – зло прошептал Исмен.

– А достоин ли ты ее присутствия? – спросил Александр.

– Я взял ее в плен. Она – моя добыча! – не унимался юноша, несмотря на то, что товарищи вокруг уже грубо просили его сесть и заткнуться.