Это слово заставило меня напрячься.

На экране появился обветренный мужчина в очках и с суровым взглядом, одетый как обычный фермер: в непромокаемую куртку и клетчатую рубашку.

– Вы считаете, что этих животных убил волк? – спросил репортёр, пихая микрофон под нос мужчине.

– Им вынули внутренности. Лёгкие и сердце. Ничего не оставили. Только волки так делают.

– А что вы ответите на предположение тех, кто считает, что это просто одичавшая собака?

Мужчина на секунду замер, а затем тихо проговорил:

– Точно волк.

– Шеридан чёртов кретин, – сказала бабушка[8].

– Ты его знаешь? – спросил я.

– Все его знают. Уцепится за какую-нибудь идею, потом не выбьешь.

– Значит, это где-то рядом?

– Он дурак.

– Я видел что-то в лесу ночью, когда мы только приехали.

Она посмотрела на меня.

– Не глупи, – сказала она.

Солнце уже садилось, в лесу было темно. Густой туман, тоже тёмный, поднялся из долины.

В пятницу вечером дома я бы нашёл чем заняться. Пошёл бы в кино или к другу. Поэтому я позвонил Митешу. Сети здесь не было, так что я звонил по городскому телефону и стоял у столика под лестницей, крутя глобус, пока в трубке раздавались гудки.

– Йоу, – ответил Митеш.

– Эй.

– Кто это?

– Люк.

– Лукас! Чё как?

– Да так.

– Ты шутник, братан. Ну, как тебе там?

Глобус ярко светился.

– Тут горы, – сказал я. – И озёра.

Раздался приглушённый смех.

– Чувак, да ты жжёшь.

Судя по звуку, Митеш шёл по улице. Несколько секунд он молчал.

– Как дела? – спросил я.

– Братан, – прошептал он, будто бы рассказывая тайну. – Джоуи хипстер! Татуированный!

И захохотал так громко, что мне пришлось отодвинуть трубку подальше от уха. Я крутанул глобус и смотрел, как исчезает Финляндия.

– Не могу поверить, что его мама разрешила ему татуировку! – внезапно он оста-новился. – Прости, – сказал он севшим голосом. – Я не хотел напоминать…

– О чём напоминать?

– Ну, знаешь… о родителях. Ты в порядке? – его голос сорвался в конце, усугубляя неловкость.

– Ага, – ответил я, глядя на пролетающую Россию.

– Хорошо, – сказал он, снова зашагав куда-то. – В общем, мы сегодня идём на концерт одной группы.

– Да? Какой?

– The Vanguard.

– Никогда о них не слышал.

– Я уже почти там.

– Оу! – сказал я, поняв, что он торопится. – Тогда до скорого, Митеш.

– Окей, братан?

– Конечно. Окей. Окей.

– Я позвоню на выходных. Окей?

Но не успел я сказать, что уже выходные, как он повесил трубку.

Глобус остановился на Тихом океане. Я выключил его.

Бабушка сидела в кресле и читала.

– Как поживает твой друг?

Я сел в кресло напротив. В её книге с чёрно-белыми злыми лицами на обложке говорилось о забастовке.

Я смотрел на незажжённый камин. Такой теперь была моя жизнь. Такой теперь была моя жизнь? Я подумал о том, чтобы прогуляться в одиночку. Потом про лес. Там уже было темно.

– О чём эта книга? – я попробовал завести разговор.

Она посмотрела на меня поверх очков.

– О том, как правительство Британии объявило войну её жителям[9].

– Я пойду прогуляюсь.

Она перевернула страницу.

– Возьми фонарь, – сказала она. – В лесу темно.

– Я знаю, – сказал я и, взяв фонарь, который висел около тростей, вышел из дома.

Торопливо выйдя из леса, я увидел свет в деревне, и поспешил в его направлении. Мимо меня пролетали фары, опасные, как собаки-убийцы.

Единственным открытым магазином оказался 7-11[10]. Двое работников обсуждали парня по имени Дэнни, которого обвиняли в нанесении тяжких телесных повреждений. Походив пять минут по магазину, я отправился изучать остальную деревню. Она была маленькой, и делать тут было нечего. Прямо сейчас Митеш и остальные слушают The Vanguard в тёплой компании. Я поёжился. Пальцы онемели. Ниже по улице я нашёл парк.