– Что это? – почти шёпотом спросил Костя.

– Бери, лечись и не перечь мне, плохого я тебе не желаю и зла не сделаю.

Колесникову очень хотелось возразить, но тон был таким приказным, не терпящим возражений, что он почувствовал себя пятилетним ребёнком, которого могут наказать за непослушание. Взяв зеленоватого вида мазь, поплёлся в ванную лечиться. В зеркале отразилось уставшее лицо, разукрашенное, как картины Пикассо. Проведя рукой по затылку, обнаружил ещё и огромную шишку.

«Вот гады! Гопники, долбаные паскуды! Бьют, не жалея сил!» – ругнулся он.

Поднеся ближе к глазам, если эти щёлочки можно было назвать глазами, стал рассматривать коробочку. На ней были изображены два ангела, которые держат в руках огромные трубы. Взоры их были устремлены к нарисованной выше звезде. Костик хорошо разбирался в драгоценных металлах и сразу понял, что эта вещь сделана из золота высшей пробы и весит грамм 300.

«Интересно, откуда у этого деда столько денег и как он не боится носить её с собой? » – мелькнула мысль. Когда открыл крышку, в нос ударил резкий запах палёной травы смешанный с запахом лука. С большим недоверием Колесников всё же начал наносить сие месиво на огромный синяк . Попав на тело, мазь вдруг стала очень холодной, но через пару минут потеплела, как будто к больному месту приложили грелку.

«Да что это за гадость? » – сам у себя спросил Костя и посмотрел на коробочку с таким видом, как будто ждал от неё ответа. Взглянув на синяк, он оторопел и выпучил глаза от неожиданности: он исчез, от него не осталось и следа! Не веря глазам своим ещё раз взглянул на повреждённое место: оно было чистым. Что это?! Волшебство, магия? Поспешно начал тереть все синяки без разбора, и вскоре они пропали, как и первый: холод, потом тепло, и мазь испарялась вместе с повреждением. Костя и не представлял себе, что такое возможно. Этого просто не могло быть!

Машинально накинув халат помчался на кухню – у него была масса вопросов к деду. Исполин стоял лицом к окну и смотрел на тускло светившее солнце.

– Извините, что это вы мне дали? – выпалил Костя.

– А ты чем-то недоволен? – не отрывая взгляд от картины за окном, ответил гость.

– Нет, конечно, доволен. Но я не могу понять, как это происходит. Я такого никогда не видел! Так не бывает!

Незнакомец оторвался от своего занятия, повернулся к журналисту лицом, и глядя ему прямо в глаза, спросил:

– Ты видишь увечья на своём теле?

– Нет! Но… я не понимаю!

– Значит, бывает. Много всего бывает в этом мире, во что мы отказываемся верить, даже если видим это собственными глазами. Но увидев для себя то, что ты называешь чудом, ты делаешь мгновенный выбор веры.

– Да, но где вы взяли эту мазь?

– Вот этого тебе лучше не знать, потому что получив на него ответ, тебе опять предстоит выбор веры. Но этого ты не сможешь увидеть своими глазами.

– Мы до сих пор незнакомы, я даже не знаю вашего имени?, – затараторил растерявшийся Костя.

– Очень многие люди во все времена хотели бы познакомиться со мной. Но не всем это удаётся. Так было всегда, во все времена, с того момента когда я был и проклят и в то же время благословен Отцом нашим небесным, – ответил старик и отвёл взгляд в сторону.

Исполин снова повернулся лицом к солнцу. И правда, кто же он? Этот ответ и ему самому давно не давал покоя. С начала своего «долгого пути», как он для себя называл свой дар, он менял ответ на этот вопрос бесчисленное количество раз. Поначалу думал, что он посланник Господень и должен каким-то образом влиять на судьбу мира. Увидев со временем, что всех людей невозможно изменить, и мало кто воспринимает его всерьёз, считая умалишённым стариком, он стал склоняться к мысли, что предпринимать какие-то попытки бессмысленно. Люди всегда будут оставаться людьми. Для него эта банальная истина имела глубочайший смысл, ведь только он знал, что сколько бы ни существовал мир, сколько бы ни развивалось человечество, оно испокон веков пытается себя уничтожить. Сначала камнями и деревянными дубинами, позже, со стремительным ходом эволюции, – автоматами и ракетами. Итог всегда один: уничтожать своих братьев и сестёр – безжалостно, иногда даже с дикой сумасшедшей улыбкой на лице. Сколько же раз он это видел, сколько раз пытался остановить!