Мы с водителем переглянулись и громко рассмеялись.

Мешхед, 17 ноября. – Купола святыни доминируют над городом. Туркоманы, казахи, афганцы, таджики и хазарейцы толпятся на подступах к мечети, смешиваясь с грязной толпой псевдоевропейских персов. Полиция боится этих фанатиков, и потому для неверных доступ по-прежнему закрыт, несмотря на официальную антиклерикальную политику, которая держит мечети открытыми в остальных городах. «Если вы действительно хотите туда пройти, – предложил мне человек в гостинице, – я могу одолжить вам свой головной убор. Больше ничего не нужно». Я с отвращением посмотрел на потрёпанный символ правления Марджорибэнкса, пародию на французское кепи, и решил, что это вряд ли поможет пройти через пропускной пункт человеку с голубыми глазами и светлыми усами.

Не так давно Марджорибэнкс с первым визитом посетил Систан. Для удовлетворения его аппетита к современной планировке перепуганные местные власти построили целый город в потёмкинском стиле: стены, хотя и были освещены электричеством, не огораживали ничего вокруг, кроме полей. За день до визита пригнали целый грузовик с детской одеждой. На следующее утро школа стала похожа на французский детский сад. Монарх подъехал поближе и даже остановился, для того чтобы уволить директора школы за устаревший фасон одежды, а затем двинулся дальше, но не раньше, чем в следующую школу отправили многострадальную форму, в очередной раз снятую с детей и уложенную в грузовик. Персия по-прежнему остаётся страной Хаджи-Бабы149.

Вчера приехала команда Ноэла. Я забронировал место до Герата в афганском грузовике, который весь украшен розами. Отъезд запланирован на послезавтра.

Мешхед, 18 ноября. – Тус, родина Фирдоуси, существовал ещё до основания Мешхеда, разросшегося вокруг гробницы имама Резы. Город находится в восемнадцати милях к северо-западу от Мешхеда, недалеко от дороги на Асхабад150, оставшийся по другую сторону русской границы.

Курганы и хребты выдают очертания старого города. Через реку перекинут старинный мост151 на восьми арках. На фоне синих гор возвышается массивный купол мавзолея152 из кирпича цвета высохших лепестков розы. Доподлинно неизвестно, память о ком здесь хранится, но если судить по внешнему сходству с мавзолеем султана Санджара в Мерве, то монумент воздвигнут в XII веке. Мавзолей один остался от былого величия Туса.

Между тем в следующем году будет отмечаться тысячелетие со дня рождения Фирдоуси. Иностранцы слышали о Фирдоуси и ценят его так, как могут ценить поэта, которого никогда не читали. Поэтому вполне ожидаемо, что многочисленные гости будут отдавать дань почтения не столько его творчеству, сколько его национальности. На это, по крайней мере, надеются сами персы. Объявлена программа торжеств. Направляя свои делегации, правительства стран, чьи границы или другие интересы пересекаются в Персии, не применут напомнить Марджорибэнксу о том, что, пока предки последнего сочиняли героические эпосы, предки первых наносили вайду153. Безусловно, они также не забудут отметить и то, что подобные сравнения сегодня неуместны. Новая железная дорога его величества, его беспристрастное и открытое правосудие, его страсть к костюмам для отдыха дарят надежду всему растерянному миру. В действительности Реза-шах Пехлеви воздаёт должное Фирдоуси.

Тус, долго безмолвствовавший между пустыней и горами, на время превратится в арену для пышных речей. На месте вероятного погребения поэта торжественно откроют кенотаф154. Даже незавершённый объект приятно удивляет. На широком лестничном марше установлена квадратная пирамида, которую вскоре облицуют белым камнем. Перед монументом, встречая гостей парой классических павильонов, сверкает водной гладью длинный пруд в обрамлении ровных линий деревьев. Проект вызывает восхищение, даже несмотря на ограниченность восточного вкуса в столкновении с западной идеей. Западная часть, кенотаф, проста, насколько только возможно; персидская, представленная садом, прекрасна, как и всегда; обе сочетаются в гармоничных пропорциях. Когда церемонии закончатся и снова будут звучать только козьи колокольчики, ценитель Фирдоуси найдёт благодатный покой вблизи скромной гробницы.