– Сколько градусов в казарме? – перешел к обычному командирскому «допросу» дежурного Ратников.

– Четырнадцать, – четко ответил Рябинин, зная, как не любит командир, если дежурный не знает точно температуру внутри спального помещения.

– Немного, – со вздохом констатировал подполковник.

Причина «зусмана» в казарме имела чисто «головотяпское» происхождение. Когда строили казарму, потолочные перекрытия, имеющие специальные углубления «колодцы», положили неправильно, наоборот, как корыта, и вместо воздушной теплоизоляционной «подушки» получились резервуары для скопления проникающей с крыши влаги. И хоть эти пустоты давно уже засыпали шлаком, он не смог стопроцентно заменить «подушки» и солдаты в казарме с поздней осени до весны вынуждены были «закаляться».

Офицеры у себя в ДОСах в сильные холода отапливались самостоятельно. Не особо надеясь на паровое отопление, они дополнительно обогревали свои щито-сборные «финские» домики с помощью имеющихся в квартирах печек-голландок, благо уголь даровой. Ну, а кто ленился печки топить, обогревались с помощью разного рода электрообогревателей, в том числе и самодельных «козлов», опять же благодаря тому, что не работали электросчетчики и плату за «свет» брали некую среднюю.

– Пойдешь к кочегарам, – продолжал свой инструктаж Ратников, – скажешь, пусть угля не жалеют, за эти дни надо температуру в казарме поднять.

– Я то скажу, но они ведь, начальником тыла заинструктированы об экономии и меня вряд ли послушают, – возразил лейтенант.

– Здесь не начальник тыла, я командир. Скажи это мой приказ. Что сейчас пережгем, в оттепели компенсируем… если получится.

Расход угля строго планировался и регулярно контролировался службой тыла полка. Но если к приезду нового комкора в казарме будет холодно, у него наверняка возникнут соответствующие вопросы. И сможет ли молодой полковник, бывший лётчик, почти никогда не сталкивавшийся с кочегарками, углем, личным составом, понять все эти трудности, которые порой невозможно никак преодолеть.

– А куда замполит пропал? – вдруг спросил Ратников.

Дежурный, недоуменно пожал плечами.

«Домой, наверное, свалил… Счастливый, может вот так плюнуть на все. А ведь для него этот визит комкора куда важнее, чем для меня, у него-то «поезд» еще не ушел, он еще может в свою академию успеть», – подумал Ратников.

Эти мысли вновь разбудили «задремавший» было гнев, который волнами подступал, вызывая неприятные спазмы в горле. Но тут же усилием воли он его подавил: «А черт с ним со всем, будь, что будет, все равно ничего не изменить, раз на роду написано». Ратников взглянул на часы – без пяти восемь. Желание вызвать замполита и переложить на него часть забот прошло. Идти домой не хотелось. Там, скорее всего, ждал неприятный разговор с женой. Потому он готов был ухватиться за любую причину, лишь бы оттянуть время. В дверь постучали…

В канцелярию вошел среднего роста непрезентабельный человек с длинными как у орангутанга руками, далеко торчавшими из рукавов меховой танковой куртки.

– Разрешите обратиться, товарищ подполковник! – четко по уставу произнес вошедший.

– Заходи Валера. Что там у тебя? – приветливо отозвался подполковник.

Тридцатидвухлетний автотехник дивизиона прапорщик Валерий Дмитриев родился в Усть-Бухтарме, а вырос уже в Новой Бухтарме, смолоду работал шофером на автобазе. Но потом, ввиду низких заработков шоферов перешел на цемзавод в «обжиг», самый вредный для здоровья цех, где платили куда больше. За пять лет такой работы Валера серьезно надорвал свое здоровье. Потому и подался он в близлежащую воинскую часть на должность автотехника, благо в автомобилях разбирался неплохо, а на дивизионе всегда имелся дефицит прапорщиков.