– Нет, доктор… У меня нет никаких желаний…
– Это, конечно, не очень хорошо, мистер Клэнси, но я думаю, что сумею вам помочь. Пожалуйста, пересядьте вот в это кресло, за ширму, и мы начнем первый сеанс…
3
Бутылочного цвета «Менуэт-Альфа» уже ожидал Браена возле ворот клиники. Шофер в форменной фуражке скучал, облокотясь на капот машины, но сразу пошел навстречу молодому человеку, едва тот показался из ворот.
– Вы мистер Клэнси?
– Да, это я…
– Меня послал ваш дядя и приказал, чтобы я доставил вас прямо к нему.
– К нему домой? – уточнил Браен.
– Нет, в контору…
– В контору так в контору, – смиренно произнес пассажир и устроился на широком заднем сиденье автомобиля.
Мотор «Менуэта» тихонько заворчал, и внешне неуклюжий автомобиль начал свой стремительный разбег.
Серпантин шоссейных развязок полетел навстречу мчащейся машине, ярус сменялся за ярусом, и с непривычки от такой бешеной гонки кружилась голова.
– Вам плохо, сэр? – спросил шофер, посмотрев в зеркало заднего вида. – Я могу перейти со скоростного яруса на прогулочный…
– Нет-нет, не нужно. Мне уже лучше. Долго нам еще ехать?
– Минут двадцать, сэр…
Через двадцать минут машина остановилась возле достаточно старого для Пиканерры здания, в котором находилась контора Роджера Самуэля Клэнси, дяди Браена Клэнси по материнской линии.
Дядя Роджер управлял своей единственной теперь фабрикой промышленно-трикотажных изделий. Знавал он времена и получше, когда был хозяином пяти предприятий, но затяжной послевоенный кризис лишил его большей части собственности, и о былой финансовой независимости напоминало только большое здание конторы, построенное в районе, некогда считавшемся самым престижным в городе.
Теперь для конторы хватало нескольких больших комнат на втором этаже, а остальные помещения сдавались в аренду.
– Браен, сынок!.. Как я рад видеть тебя живым и здоровым!.. – Дядя Роджер вышел из-за своего стола и, подойдя к племяннику, крепко его обнял. – Ой, извини, что не угадал с размером одежды. Не думал, что ты так исхудал…
Браен посмотрел в небольшое зеркало на стене кабинета и обнаружил, что одежда действительно сидит на нем несколько мешковато.
– Как дела на фабрике, дядя Роджер? – чтобы хоть что-то сказать, спросил Браен.
– Не так чтобы очень хорошо, сынок, но и не бедствуем. За прошедший год не уволили ни одного рабочего. А у конкурентов закрылось две фабрики…
– Я… хочу поблагодарить вас, дядя… за то, что вы второй раз вытащили меня… Наверное, не стоило…
– Ну, это уж нет… Пока я жив и располагаю какими-то средствами, я не брошу тебя. Я обещал Кэти на ее смертном одре, что позабочусь о тебе. Она для меня была не только сестрой, но и матерью, поскольку отец воспитывал нас один. На ней было все хозяйство и я со своими плохими отметками по математике… – Дядя Роджер тяжело вздохнул. – Смерть твоего отца сильно подкосила ее. Она его безумно любила, а я этого брака не одобрял. Кэти хотела, чтобы ты стал военным, как отец. Поэтому я и отдал тебя в кадеты… Тогда я не думал, что ты пострадаешь в этой мясорубке, и до сих пор считаю себя виноватым.
– Во сколько же обошлось мое теперешнее лечение? – задал вопрос Браен. – Учитывая престиж клиники Лаваля и то, что меня заменили чуть ли не наполовину…
– Я не хочу говорить с тобой на эту тему, Браен, – перебил его дядя. – К тому же доктор Лаваль гарантировал мне, что ты не вернешься к наркотикам…
– Это так, но я, пожалуй, не смогу тебе вернуть этих денег до самой смерти. Даже пенсию я получить не могу, поскольку меня ищет полиция. Я не знаю, кто там кого убил в этой драке, и совсем ничего не могу вспомнить.