– Так же, как и ушел.

По-моему, это было не возможно, если, конечно, ты не умеешь летать. Спрыгнуть – можно, а вот запрыгнуть…

– Он может. Это же Карен.

Мы вошли в полутемную палату. Вова рассказывал мне какие-то сплетни про наших больных. Я его не слушала.

– Ты знаешь об этом?

– Да мне наплевать на них, Вова.

– Правда? Мне тоже здесь никто не нужен, кроме Карена и тебя.

Ближе к ночи беглец позвонил в дверь. Ему открыли. Карен в одной руке держал воздушный шарик на палочке – голову зайца, а в другой руке – молодежный журнал. Он, улыбаясь, прошел в свою палату, где прилепил на внутреннюю сторону двери постер из этого журнала с голой женщиной.

– Ты знаешь, как я люблю своего брата? – Говорил он тогда мне. – У меня есть вся такая же одежда, что и у Вовы. Просто мы здесь не хотим одинаково одеваться… я брата люблю больше всех в мире…

Вова зашел к нам:

– Ну, как погулял? Ты же все наши деньги пропил.

– А знаете, что самое интересное было?

– Ну?

– Когда я слезал по лестнице, меня в окно увидела какая-то женщина. Я попросил ее промолчать – Карен приставил палец к губам, – и она мне улыбнулась.

– Отбой!!

Я знаю, что тебя не знала,

Но я хотела тебя знать.

Что б вместе жизнь наша бежала,

Что б я могла тебя читать.

Твой каждый взгляд,

Твой каждый вздох,

Что говорят?

Ведь ты – мой бог.

Жизнь не могла тебя сломать.

Я помогу, и ты сумеешь

Подняться и опять шагать,

Туман вокруг себя рассеешь.

Но ты теперь не хочешь жить,

Но я одна сошла с ума.

Ведь вместе нам уже не быть,

И не рассеять тот туман,

Что между нами появился,

Когда судьба меж нами стала.

Ты на пути своем разбился,

Я ж сумасшествие узнала.

Глава 28

Ну, что, мы будем заниматься любовью?

Арменикум обладал многими хорошими свойствами. Мало того, что он лечил от всех болезней, так от него еще и прыщики проходили. Многие больные просили, и им из сейфа доставали эту черную мазь, что б намазать ею лицо. Но еще арменикум обладал другим свойством. Он на парней действовал, как виагра, (не знаю, была тогда уже виагра, или нет). Стоило после капельнице им подумать о девушке… о девушках им думать нельзя было.

Мариупольская влюбилась в женатого грузина. Тот все время проводил с ней. Но, когда она попросила у него какой-нибудь подарок на прощание, он принес ей из столовой бутылку джермука и сказал:

– Дарю.

Да и Андрюха не был влюблен в Алину. Он вообще запретил ей рассказывать кому-нибудь об их отношениях, хотя они по нескольку раз в день закрывались в душе.

Нам же с Вовой охранник ночью только свечку не держал. Мы с Алиной уже переоделись и легли спать, когда он зашел, недолго поиздевался надо мной, велел переодеться и идти к Вове.

Я открыла дверь их комнаты, и они уставились на меня.

– Заходи, – Сказал Карен, – а что там Алина делает?

– Спит.

– Как ты думаешь, я смогу раскрутить ее на секс?

По-моему, у Карена крыша поехала:

– Иди, попробуй.

И он ушел.

Я села возле Вовы.

– Ну, что, мы будем заниматься любовью?

– У-у.

Охранник заглянул, и что-то громко сказал Вове на армянском языке. Тот низким басом засмеялся.

– Что он сказал? – когда он закрыл дверь, спросила я.

– Он сказал такое, от чего ты можешь обидеться.

Вова положил меня рядом с собой:

– Но я тебе три недели не изменял…

Я тянула резину.

– Знаешь, что он сказал? «Я бы ее уже 10 раз успел трахнуть»!

Я засмеялась.

– И выплюнь ты жвачку!

Я выбросила жвачку в мусорное ведро.

– Вова, а за что тебя чуть не посадили?

– Тебе не надо это знать…

****

Пока Алина не достала меня своими расспросами, я спросила у нее:

– Карен приставал к тебе?

– Нет! А что, он за этим ко мне приходил?

– Точно, именно.

– Ничего даже подобного! Мы просто разговаривали. Он все Полину вспоминает.