Сила до сих пор задавался вопросом: какого чёрта лысого твориться? И почему именно с ним? Ответа не находил. Даже более того, порой ответы его пугали. Казались ему смешными и нелепыми. Но радовало одно: от пацана не веяло злом или же коварством. Он был открыт и честен, словно детская книжка про репку.

Вот кони промчались мимо идущих патрульных, затем мимо двух вестников, встретившихся на перекрёстке. Миновали спящий квадрат Танцпольный. Свернув на следующем перекрёстке направо, Сила хлестанул коней по спинам, погоняя их быстрее.

Улицы в этой части Сердцевинного Округа были узкими, но здесь через каждый метр горели невысокие, круглые фонарики – странный квадрат, то тёмный, то светлый? Между фонариками были натянуты верёвки, а на них развешаны лампочки, они светились разными цветами. На каждой лампочке, да и на каждом круглом плафоне фонарей были нарисованы символы. Так просто, как много столетий назад, благодаря электричеству, свет не загорался. За уличное освещение отвечали колдуны, ведь только они могли зажигать лампочки.

Кощей выполз из-под полога, когда стрелки часов перевалили за полночь. В руке он держал термос с чаем. Чай уже остыл, но благодаря паре рун, нарисованных на термосе ворожбеной краской, он вновь оказался горячим. Напиток Кощей пил с широкого горла литровой, деревянной снаружи, а внутри стеклянной ёмкости. Он предложил присоединиться только Могильщику, но Сила от чая отказался, и Кощей продолжил пить сам. На голодные выпученные жуткие глаза упырят Скоморох не обращал внимание. Старательно делал вид, что деток не существует.

Закончилась следующая улица, и они выехали на просёлку – дорогу между Районами, вдоль которой росли невысокие деревья и пышные кустарники. Пост они проехали быстро, полусонный будочник лишь махнул рукой. И стоило путникам проехать невысокие, но широкие ворота, как они ворвались в другой, живой и яркий мир, совершенно отличительный от того, что остался за спиной. В этом Районе «росли» в основном трехэтажные дома, архитектура которых напоминала Древнейшую Грецию, ту самую которая лишь отчасти осталась на картинках исторических книг и не более того. В некоторых зданиях горели окна, в некоторых было темно, но вход и широкое крыльцо каждого особняка украшали горящие, разноцветные гирлянды. Лампочки висели даже на невысоких заборчиках. Улица была наполнена тавернами и кабаками, и из приоткрытых дверей в ночную глушь летели музыка, смех, разговоры. Пахло жаренным мясом и овощами. В животе сразу же заурчало.

Не смотря на ночь по улицам бродили пьяные и нет горожане, вестников и патрулей здесь было больше, а дороги чистили колдуны, выбрасывая вперёд руны, которые тут же вспыхивали, укрывали часть дороги огненным полотном, под которым снег таял. Это же полотно затем опускалось ниже, просушивая путь. У каждого питейного заведения стояли коляски, запряжённые мертвяком, а то и живым конём. Извозчики сидели в шаре тепло-ауры и защиты, ожидая какого-нибудь пьянчугу, которому понадобится транспорт, чтобы добраться до дома. Уличные фонари заливали светом дороги, в жёлтых лучах, подгоняемые ветром, хаотично кружились снежинки, создавая отдельную страницу жизни и добавляя к всеобщей толику некоего волшебства.

Когда повозка путников протянулась чуть дальше и свернула на более широкий проезд, им стали попадаться редкие кареты и телеги, и ещё больше колясок, развозивших по домам посетителей ночных общепитов. Вот они миновали площадь с богатыми домами – о состоятельности жильцов говорило то, что дома имели более крупные колонны, большое крыльцо и вытянутые окна. А ещё удивительные заборчики, выложенные мраморными камнями и калитку, напоминавшую больше мини воротца. Вот они проехали мимо похожего на театр здания, но это был скорее дом главы Района, из раскрытых дверей которого на широкое крыльцо лилась музыка, дамы с кавалерами кружились в танцах. Занесённые снегом сады казалось кружили в едином ритме вместе с людьми. Возле здания собралось приличное множество карет, бричек и дилижансов.