Моя маленькая кобылка заметно приблизилась к Девара с Дедемом. Когда мы оказались на еще более пересеченной местности и начали подниматься на плато, мне стало гораздо труднее держать их в поле зрения. Низины и холмы походили на скомканное одеяло, и мне вдруг пришло в голову, что Девара специально старается сделать так, чтобы я отстал и потерялся, и, сжав зубы, я твердо решил не допустить такого позорного финала. Я прекрасно понимал, что одно неверное движение – и мы с моей кобылкой свернем себе шеи, но не пытался замедлить ее бег, а она, несмотря на очевидную усталость, продолжала мчаться за скакуном Девара.

Мы постепенно поднимались все выше и выше и вскоре оказались на плато. Вдали виднелись красные и белые скалы, а изредка встречавшиеся тощие кривые деревца указывали на места, где когда-то была вода. Мы миновали старую разрушенную крепость, похожую на полусгнившие зубы черепа или истрепанные временем башенки ветряного замка. Мой отец называл такие руины «шаманами» и как-то рассказал мне, что некоторые жители равнин считают, будто это дороги в подземный мир.

Девара продолжал мчаться вперед. Я уже изнемогал от жажды и был покрыт пылью с головы до ног, когда, взобравшись на небольшой холм, увидел, что он наконец остановился и ждет меня, стоя рядом со своим талди. Я подъехал к нему и с наслаждением соскользнул на землю с потной спины Кикши. Кобылка отошла от меня на три шага и опустилась на колени. Я пришел в ужас, решив, что загнал талди, но она перевернулась на спину и принялась с удовольствием кататься в сухой жесткой траве, растущей в низине. Я же с тоской подумал о мехе с водой, притороченном к седлу Гордеца. Однако я понимал, что мои сожаления напрасны.

Если Девара и удивился, что мне удалось его догнать, виду он не подал. Он вообще не сказал ни слова, пока я осторожно не поинтересовался:

– И что мы будем делать?

– Мы здесь, – был его ответ.

Оглядевшись по сторонам, я не увидел ничего такого, что отличало бы эту низину от десятка ей подобных, по которым мы промчались сегодня на бешеной скорости.

– Мне нужно позаботиться о лошадях? – спросил я.

Я знал, что, если бы скакал на Гордеце, отец первым делом потребовал бы, чтобы я им занялся. «Кавалерист без своей лошади превращается в неопытного пехотинца», – часто повторял он мне. Однако Девара лишь облизнул губы и сплюнул на землю. Я понял, что он нанес мне оскорбление, но промолчал.

– Талди были талди задолго до того, как на них стали ездить люди, – бросил он с презрением в голосе. – Пусть сами о себе позаботятся.

По выражению его лица я понял, что продемонстрировал слабость, показав, что меня беспокоит благополучие лошадей.

Впрочем, я сразу понял, что животные кидона действительно гораздо более выносливы и самостоятельны. Покатавшись по земле, Кикша присоединилась к Дедему, самозабвенно щипавшему жесткую траву. Глядя на них, я бы никогда не сказал, что всего несколько минут назад они скакали во весь опор по абсолютно не пригодной для этой цели местности. Если бы я сотворил такое с Гордецом, мне пришлось бы некоторое время ходить с ним, пока бы он не успокоился, потом насухо вытереть и в несколько приемов напоить, старательно соблюдая интервалы. Талди казались довольными жизнью, и, похоже, их нисколько не беспокоила грязь, впитавшаяся в пропотевшие спины.

– У животных нет воды. И у меня тоже, – через некоторое время напомнил я своему новому учителю.

– Они не умрут без воды. По крайней мере сегодня. – Он окинул меня оценивающим взглядом. – Ты тоже, солдатский сынок. – Затем холодно добавил: – Не разговаривай. Тебе нет нужды сотрясать воздух. Ты здесь, чтобы меня слушать.