Вдоль дороги в этом месте шел высокий забор, с мощными столбами, из мелкой железной сетки. Водитель что-то сказал, показывая на этот поселок, с позволения сказать, и продолжал говорить, говорить и разбавлял свои слова жестами вроде бросания чего-то. Как позже выяснилось, такие места называют здесь Виййя и огорожены они потому, что местные жители кидают камни в проезжающие мимо автомобили. Эта Виййя продолжалась около трех километров, потом снова начались какие-то пустоши и кустарники, затем появились одно- и двухэтажные строения. Они стояли кучками, по несколько зданий вместе, все были причудливой, иногда непропорциональной формы. По мере продвижения количество зданий и этажей росло.

– Буэнос-Айрес, – сказал водитель, показывая рукой по обе стороны от трассы.

Так они ехали еще минут пятнадцать, может, двадцать. Здания и сооружения росли в размерах. Сначала два, три этажа, затем пять, семь, десять, двадцать. Что было удивительно и непривычно глазу советского человека, они стояли вплотную один к другому; стена одного здания являлась стеной другого. Постепенно исчез хаотический порядок строений – то там, то здесь – и появилась форма равносторонних кварталов. Водитель свернул с автописты, сделав зигзаг, и они поехали уже значительно медленнее, тормозя каждые сто метров. Таков был размер кварталов, так называемая американская модель городской застройки. Они напоминали лист тетради в клетку, где линии – это улицы, пересечение линий – перекресток. Причем все улицы были односторонними. Для того чтобы двигаться в обратном направлении, нужно было обогнуть квартал и повернуть на соседнюю, параллельную улицу.

Минут через двадцать такой езды, проехав мимо серой громады стадиона, возле которого водитель произнес «Ла-Бока» и «Марадона», показывая туда рукой, они подъехали к отелю. Улица, на которой находился отель, требует особенного описания, как, впрочем, и все улицы в этом районе. Дело в том, что все входные двери во все здания и помещения, все входы с улицы были на высоте не менее полутора метров над уровнем дороги и к ним вели ступеньки типа крыльца, из бетона и камня. Сам асфальт был не плоский или слабовыпуклый, а был положен как бы горбылем, с наивысшей точкой посередине. Когда по такому покрытию ехал транспорт, то он ехал немного наклонно. По краям дороги были большие сливные колодцы.

Услужливо выставив весь багаж на тротуар, водитель энергично помахал рукой и уехал, сказав чао. Денег он не просил, видно, Александр ему заплатил вперед. Артём прочитал адрес: улица 20 сентября 332. Все приехавшие оказались перед домом темно-коричневого цвета, высотой в несколько этажей, узким, как и соседние строения. Коричневым дом, скорее всего, был не из-за покраски, а этот цвет он приобрел от времени и, возможно, сырости. На крыльце стояла в джинсах и майке девушка лет двадцати пяти. Она натужно улыбнулась и представилась:

– Меня зовут Лена, я жена Александра, поднимайтесь сюда.

Поднявшись по ступенькам, все четверо вошли в отель, через высокую, стеклянную дверь. После, пройдя по узкой крутой лестнице на второй этаж, оказались в холле, где стояли пару кресел и диван. Холл был очень маленький, не больше 10 квадратных метров. Они расположились и начали обсуждать отель. Он действительно был необычным для русского человека.

По левую сторону возвышалась стена из кирпича, покрашенного бежевой краской, как уже было сказано ранее; она, видимо, являлась стеной следующего строения. Прямо посередине был внутренний двор, вымощенный тротуарной плиткой, по правой стороне располагались двери и балконы, выходящие к нему. Двери были огромные, высотой, быть может, три или четыре метра. Количество дверей, доступных глазу, было около десяти. Это были номера жильцов.