Джек взглянул на часы. Ждать еще предстояло долго.

Эти вторжения в его мирок рукава «номер 3», мешали ему. Почему-то он полагал, что взойдет на борт «лонг-шипа» в полном одиночестве.

Впрочем, рейс был проходящий, поэтому эти двое вполне могли оказаться его единственными попутчиками со всего терминала.

Но Джек ошибался. В его обжитый тупичок неожиданно вторгся еще один попутчик – мужчина лет сорока, рыжеватый и небритый пару недель.

В парусиновым костюме песочного цвета, потертом и местами даже заштопанным вручную. Причем штопка была наложена очень профессионально и это вызвало у Джека интерес, поскольку в штопке он поднаторел ремонтируя одежду в тюрьме начальника Монтегю, где очень строго следили за состоянием одежды и обуви. И все это приходилось ремонтировать своими руками.

Помимо профессиональной штопки, Джек обратил внимание на рамный туристический рюкзак с какими ходили по неудобьям только настоящие фанатики.

Обычному человеку иметь рюкзак с грузоподъемности до ста двадцати килограмм было попросту незачем.

– Я присяду? – спросил незнакомец и не дождавшись ответа сел в ряд кресел напротив.

– Да, пожалуйста, – с запозданием отреагировал Джек.

– Ненавижу этот рейс… – признался незнакомец, пристраивая снятый рюкзак так, чтобы тот не сваливался.

– А что с ним не так?

– И с ним все не так, и со мной не так. Постоянно перед вылетом испытываю жуткий голод. Прямо, сожрал бы целого вартонга жаренного. Пробовали вартонга?

– Нет, даже не слышал.

– Ну, это и к лучшему, – отмахнулся мужчина. – На Лиму первый раз?

– Первый, – кивнул Джек.

– А у меня четвертый заход за последние пять астрономических лет.

– О! – произнес Джек, хотя понятия не имел хорошо это или плохо. – По работе?

– По призванию. Я геолог. Ищем трубчатый «аквариум».

– Аквариум это…

– Нет-нет, «аквариум» – это мы так его называем. Ищем трубчатоструктурный минерал аквасивит.

– Никогда не слышал. Очень ценный?

– Не то слово. Это завтрашний и послезавтрашний уровень вычислительной техники.

– А в чем его особенность? Чем он лучше процерция, который, как я слышал, сейчас применяют для выращивания полицирконов?

– Да вы, я вижу, на острие научного прогресса! – не без издевки произнес геолог, складывая руки на груди.

– Ничего особенного, по образованию я механик автотехники, поэтому меня интересует все, что как-то связано с… с логикой, что ли, – пояснил Джек. – Когда проскакивает какая-то новость – я читаю.

– Понятно. Ну, особенность в том, что этот минерал проявляет свою квантово-механическую природу еще на этапе его обнаружения. Мы приезжаем и находим его. Пишем отчет и даже получаем премии. Приезжают команды добытчиков – и бац! Нету минерала. От слова – «ни хрена». Они нам претензии, начальство нас – в хвост и прочие места. Вы жулики, лжегеологи и все такое прочее, вас таких – под суд. Мы, разумеется, от всего этого были крепко удивлены – и я, и коллеги. Поэтому помчались по старым адресам, снова подтвердили наши результаты и сунули их в нос – и начальству, и добытчикам. Все анализы строго под радиокост и видео. Начальство извинилось, добытчики – глаза в пол. Мы возвращаемся со щитом, они едут добывать и снова – пустота.

– Да ну! – не сдержал удивлением Джек и Дама-фуксия, прервав обличительную речь в адрес «вызывающей особы», покосилась в его сторону.

– А вот! – хлопнул по колену геолог. – Александр Дрозд, кстати.

– Джек… Э-э… Майкл Догерти, – ответил Джек пожимая мозолистую руку геолога.

– Так вот – мы снова туда и снова все подтверждаем, но теперь у нас возникают вопросы к добытчикам – а все ли у них в порядке?

Геолог Александр сделал паузу и с прищуром проницательно посмотрел на Джека.