– Молодцы! Вот молодцы!

Сам дед Алексей, после парильни ступающий на ватных ногах и тяжело дышащий, выходил в предбанник и обрушивался на кровать в состоянии, близком к обморочному.

Ещё час он затем отлёживался, медленно приходя в себя. Такое «мытьё» было доведено им до ритуала, несмотря на то, что ритуал этот ни с какой стороны не сочетался с заботой о здоровье.

Пока дед приходил в себя, внуки возвращались домой, в барак.

Тем временем баба Нина пекла для них на печи тонко нарезанные ломтики картофеля и варила компот из сухофруктов. Мальчики считали сей ужин верхом возможного изыска.

Спустя пару лет общественную баню закрыли, и долго ещё здание пустовало, заколоченное досками. Без должного ухода постройка ветшала, осыпаясь и постепенно разрушаясь.

Печальная участь постигла и летнюю баню деда. Как-то по весне возле неё загорелась сухая трава. Скорее всего, это был поджог. От дыма погибла часть домашнего скота, выгорела половина построек хоздвора и целиком сгорела баня деда Лёши. Это была чудовищная трагедия и для него, и для бабы Нины.

С того времени Андрей Олегович стал водить сыновей мыться к себе на работу. В заводскую душевую. К тому же в цехе, где он работал, недавно закончили постройку сауны – невиданной по тем временам роскоши (СССР распался совсем незадолго до этого, страна нищала, переживая всеобщее безденежье).

Сауну построили для заводского начальства. Однако Андрей Олегович, обслуживающий её в качестве электромонтёра, время от времени имел к ней доступ.

Водить на завод посторонних, а тем более детей, запрещалось строжайше. И поэтому папа Андрей соблюдал всевозможные меры предосторожности и всякий раз проводил детей в обход заводской проходной.

Он отводил Гриню и Мишу в цеховой душ, рассчитывая время так, чтобы до окончания рабочей смены его сыновья успели помыться и никто из посторонних не задал ему неудобных вопросов вроде: «Чьи эти дети?» и «Как они проникли в цех?».

Душевая представляла собой помещение размером со спортзал, бóльшая часть площади которого была отведена под раздевалку с индивидуальными шкафчиками для персонала, а меньшую часть занимали сами душевые.

Как и в цехе, тут тоже пахло солидолом, стоял терпкий запах хозяйственного мыла и технической соды. Андрей Олегович приводил сыновей за час-полтора до окончания рабочей смены. Этого времени хватало с лихвой, чтобы мальчики успели и вдоволь порезвиться, и вымыться.

Оставшись одни, Гриня с Мишей открывали сразу по нескольку кранов в разных кабинках и мылись, перебегая из одной в другую. Играли в догонялки и чувствовали себя вполне вольготно.

Если фортуна улыбалась им особенно, и Андрею Олеговичу в этот день удавалось договориться с начальством, то вместо похода в душ Гриня с Мишей отправлялись в сауну. Купание в сауне для них было особой удачей.

В сауне, как и в душе, Гриня с Мишей часто встречали друга Витю. Его дедушка работал в цехе сантехником, поэтому и он тоже, как и Андрей Олегович, имел редкую для простого рабочего персонала возможность быть допущенным к сауне.

На территории сауны располагались небольшой бассейн, парильня, душевая и чайная комнаты. Перебегая из одного помещения в другое, мальчишки то грелись в парильне, то ныряли в бассейн, а то перекусывали печеньем с чаем, после чего вновь спешили занырнуть в бассейн.

К часу ночи стало ощутимо прохладнее, и Гриша озяб. Из чемодана он достал свитер и надел.

Во время размышлений о дальнейшем пути больше всего его беспокоила неопределённость, на преодоление которой, как казалось Грише, уходила львиная доля его физических и моральных сил, особенно терпения и выдержки.