– А где тогда его документы? – спросил Джек.

– А меня ограбили! – Честер широко улыбнулся и задрал рубашку, демонстрируя шрам на левом боку.

Рождественский концерт прошёл с успехом, хотя по мнению всех троих ребят, это был совершенно не тот уровень, с которого они хотели бы дебютировать.

Родители Джека музыкальный талант сына так и не оценили, зато мистер и миссис Миллс остались довольны первым выступлением группы Флетчера.

– Мам, пап, это Честер, наш гениальный барабанщик, – Флетчер подтолкнул краснеющего от смущения и широко улыбающегося своей самой обаятельной улыбкой Честера к родителям.

– Очень приятно, Честер, – мистер Миллс протянул Честеру руку.

– Теперь я понимаю, почему мальчики так долго не могли найти барабанщика, – миссис Миллс приветливо улыбнулась.

Джек бросил понурый взгляд на своих родителей, которые нетерпеливо переминались с ноги на ногу и недовольно косились на сына и его собеседников.

– Мне пора, – со вздохом сказал Джек. Он бы с куда большим удовольствием продолжил вечер в компании друзей.

– С Рождеством, Джеки. Приходи завтра в гости.

– Спасибо, миссис… Луиза. Я постараюсь, – Джек попрощался и поспешил к родителям.

– А у тебя какие планы? – спросила миссис Миллс Честера.

– Никаких, – усмехнулся Честер. – В этом году у меня вообще никаких планов… ни подарков, ни ёлки…

На работе он взял выходной, хотя отпроситься в канун Рождества было не так уж просто. Но Рик махнул рукой. В конце концов, Честер и правда работал почти без выходных и круглые сутки.

– А может позовём его в гости? – Флетчер повернулся к родителям с таким видом, как будто эта мысль только сейчас пришла ему в голову, хотя на самом деле этот разговор был спланирован заранее.

– Конечно! Если хочешь, пойдём к нам, Честер, – миссис Миллс дружелюбно улыбнулась.

– Да как-то даже неудобно, – пробормотал Честер, снова краснея отнюдь не от притворного смущения.

Он до сих пор не понимал, зачем согласился на всю эту сомнительную авантюру. Они с Флетчером знали друг друга чуть больше месяца, а его родители были Честеру совершенно чужими людьми. Но романтика первых недель жизни в клубе давно себя исчерпала, сейчас это была тяжёлая и беспросветная рутина, которую Честер, конечно, мог бы выносить ещё бесконечно долго. Если бы видел в ней какие-то перспективы. Но перспектив было невидно. Всё та же швабра. И те же грязные полы и туалеты.

– Неудобно на льдинке… начал было Флетчер, осёкся под взглядом миссис Миллс и похлопал Честера по плечу: – Пошли, хватит ломаться!

– Ладно, спасибо, – Честер робко улыбнулся.

Честер сидел за столом и изо всех сил старался не показывать вида, насколько он был голоден. Флетчер без умолку трещал – рассказывал родителям, как они познакомились с Честером («Пап, помнишь, вы взяли нас с Джеком в клуб, а там парнишка разлил моё пиво?»), потом делился впечатлениями о последних послушанных пластинках. Честер взирал на всё это с искренним изумлением и любопытством. Светские беседы за столом были приняты и в его семье, но среди аристократов это был скорее торжественный ритуал, в котором каждый знал своё место. Здесь же царила искренняя и непосредственная атмосфера – столь непривычная для Честера.

Чем больше он находился в обществе Миллсов, тем больше ему хотелось к ним переехать, но тем меньше ему хотелось их обманывать. У него были определённые принципы, и одним из них было – не врать людям, которые вызывали у тебя симпатию.

Поэтому, когда Флетчер осторожно начал раскручивать тему нелёгкой судьбы Честера, тот уже знал, что вместо заранее подготовленной легенды расскажет правду. И скачи всё конём.