– Господи, да где же он?», – открыл бардачок. Тот, при спокойно лежал около коробочки, – Благодарю, Господи!

И машина плавно покатила в город. Этого баннера со словом Надежда, ещё вчера вечером не было. У светофора рядом остановился крытый грузовик с табличкой «люди», женские голоса оттуда нежно пели «Надежда, мой компас земной…». Николай почувствовал, как он сильно проголодался, припарковался к магазину. Выходя из машины, увидел, как два пацана что-то пытались отнять у девочки. Он свистнул, храбрецы удрали, а та осталась.

– Ну что, глазастая, что вы не поделили.

– Объявление с красивыми картинками, – помолчала, а потом сунула ему листок в руку, – для тебя.

– Как звать?

– Надежда, – побежала вприпрыжку к дому.

– Благодарю! – помахал ей рукой и задумчиво – Мне, для чего?

Николай развернул и прочитал. ОТДЫХАЙ С ПОЛЬЗОЙ В ИНДИИ, НА БЕРЕГУ ОКЕАНА. СЕМИНАР «ПОЗНАЙ СЕБЯ». Вдруг он ясно услышал голос сердца «Звони». Рядом стоял телефон-автомат, он набрал указанный номер, с хрипотцой от волнения спросил, есть ли места, когда выезд и стоимость. Милый голос ответил:

– Есть одно место, вылет сегодня ночью, цена на последнее место 500 долларов, так почему-то решил шеф.

Николай оцепенел, он может ехать.

– Ну что, едите?

– Да!

– Как вас зовут?

– Николай.

– Везунчик, ни каждому выпадает такой шанс, наверно это для вас очень важно, сам Бог позаботился, – продолжала щебетать девушка в трубку.

Вечером в аэропорту.

– Ой, я забыла про визу…

– Девушка, милая, об этом уж точно Шанс позаботился! – и Николай смело подал свои документы.

Это было на кануне празднования Дня Победы. Петрович зашёл в ближний магазин, купил сметану, булочку, чуть карамелек, «соседской детворе на зубок», и минералку в стекляшке. Когда Клавдия тянулась за бутылкой минеральной, выставив свой мощный зад, и моложавые, сильные ноги на показ, дед от неожиданности сначала зажмурился, потом перевёл глаза правее, внимание перехватила бутылка коньяка «Любимовский» с нарисованной гвардейской лентой, на которой было что-то написано.

– На ленте поздравление что ль? Или как… – с сожалением и облегчением глядя на карманы фартучка, вместо зада, спросил ветеран.

– Размечтался… Петрович, ты как дитя… Акция, «Я помог ветерану».

– Разъясняй, коль товар такой выставила, – и неожиданно «заведённый», теперь нежно ласкал глазами Клавкину грудь, которая была похожа на его любимый холодец, чуть тронь и задрожит, аж слюну сглотнул.

Та, уловив траекторию взгляда, навалилась на прилавок, дразня деда:

– Эх, Петрович, скинуть тебе годков хотя бы тридцать… Помню, ещё под стол ходила, а ты уже старым был, меня карамельками баловал – и ноздри её раздулись.

– Видно, шибко калорийные были те карамельки, во какая ты стала… – и дед не договорил, опять сглотнул слюну, и неуютно стало ему от этого шального состояния.

– Акция «Я помог ветерану», покупаешь этот коньяк, и часть денег идёт на помощь госпиталям, ветеранам… тут так написано – она многозначительно вздохнула, – вы сметану такую берёте, где помощь детям.

– М-да… – неопределённо протянул дед, почесав затылок. – Мы что ль за это воевали, чтоб так хитро народ спаивали?!

– Я точно сказать не могу, не выученная, но слышала, это делается, чтоб налогов меньше платить, благотворительность.

В магазине воцарилось молчание. Лицо ветерана стало на эту минуту строгим и мужественным, но глаза всё так же светились по юношески, любовью и радостью. Все старожилы на окраине города, любили и уважали ветерана за «непотопляемость», которая его никогда не покидала. Клавдия слышала, что он года три читает какие-то настрои, такого же деда, прошедшего войну и излечившего себя словом полностью. И выглядел Петрович прекрасно. Чудеса, да и только.