Предрассудки построенные нашими родителями оставили свой отпечаток. Мать моя тоже любила воспевать: – Ты никогда не найдёшь работу, нужно набрать номер телефона!

– Алло… Эй мужик в белом воротничке, возьми меня на работу! Отведите хоть кто-нибудь во взрослую жизнь. Я ничего не умею.

Великое поколение – наши деды, они прошли великую отечественную, пролили кровь, дождь пролил, чиста щебёнка, да и они постарались великая держава раздавившая армейским сапогом бронированный панцирь фашиста. Вот они и есть великие, да. Один мой прадед вернулся. На перрон приходили поезда, красные гвоздики и знамёна, заплаканная прабабушка в ситцевом платьице бросалась в объятия побитого временем солдата. Новая жизнь, строим железные дороги, дома строим. Поколение тоже новое, семьи то тоже строим. Поколение Беби-бума, термин хоть и американцы придумали, но и мы под него попадаем. Мама моя его олицетворяет, за каждым застольем она воспевает своё идеальное детство.

– Да, у меня было идеальное детство! Мы летом на машине объезжали весь союз, а каждые выходные выезжали в Москву, помню ГУМ, и запах молотых зёрен и вафель. В тот день мне купили лакированные красные босоножки, а ещё ананасы, уф… С тех пор их не ем, так было много.

Послевоенные дети, знавшие голод и побывавшие на пороге преисподней, создавали новые ячейки общества, одержимостью их было – серпом и молотом воздвигнуть новую стену неподдающуюся натиску оружейных и финансовых наступов.

Дети росли за титановыми родителями, и дружинниками срезающих космы стиляг. Запад! Статья! И думать забудь, или сегодня об этом говорить можно?

Детям была прививкой введена дисциплина и конструктивный режим, товарищ! Странное слово, ей Богу!

Мы другими для этих то кажемся, вот помню: – Ты не к чему не приспособлена! Мир и общество тебя ждать не будет, ещё бы сказала товарищи.

Да и с подругами её та же беда, вот Анечка, дочь маминой подруги, по мнению последней – изнеженное, неприспособленное к жизни дитя, девочка двадцати девяти лет. Посмотрите сами, не замужем, ибо недостаёт конструктивности наших бабушек построить полноценную ячейку общества.

«Конечно, второй развод, ждёшь принца.» Это уже моя история, мама говорила, что наше поколение не готово трудиться, а пришло на всё готовое, и все нам всё должны. Белоручки непривыкшие к работе.

Недавно по телефону она пожаловалась на то, что мол как трудно со смартфонами, и здорово было бы вернуть старый телефон со шнуром и диском. «Вам то, как без соцсетей? Как будете выкладывать фото о лживой жизни. Сториз с чужими машинами и фейк бриллиантами. А авокадо то причём?

Бутерброд можно сделать с колбасой и сыром, а что, сытно. Мы то берём тонкий тостик и сверху смятый авокадо, нет логики, зато вроде красиво, всё по нашему, а значит бессмысленно.

У нас не может быть сегодня нормальных семей. Мы выросли под стереотипами нарушенного института брака. В советском союзе секса не было, а если случался, это манна небесная для заводских инженеров. Девочки росли убеждениями матерей, говорить о сексе постыдно, брить лобок удел легкомыслия. Время Плейбоя содрало накипь. Разрушалась стена нравственности и послебрачного секса, дрессировать мужчин стрингами уже не получится.

А что осталось? Опять же наши мамы и тут постарались. Выдали дочу замуж, платье прекрасно в белых пайетках, девчине всего двадцать два. Услышаны молитвы, подбираем коляску, конверт для выписки, радости предстоящей бабушке не передать. «Вот уже двадцать шесть, где второй?» – После тридцати рожать ни, ни, ни! Обмен веществ, метаболизм, яйцеклетки и астрологический прогноз уже не тот. Накрыт стол, весенний салат в сочетании со всеми яствами, вторая внучка, праздник в честь рождения.