На чудом уцелевшей скамейке сидели старики. Бабка тихо плакала, поминутно прикладывая к глазам уголок платка. Дед с всклокоченной бородой молча смотрел в никуда. Вид у него был осунувшийся, лицо землистого цвета, глаза воспалены от бессонной ночи. У его ног лежал кусок рогожи, из-под которого торчали две лапы и собачий хвост. Неподдельное горе этих людей произвело такое сильное впечатление, что все предположения об окружавших меня фантомах моментально улетучились. Вдруг страшная мысль ударила в голову: «Девочка!»

– А где девочка?!

Старики подняли голову, и бабка запричитала в полный голос:

– Ой, батюшка, что же это теперь будет?.. Как жить-то?.. Вишь, что изверг с нами учинил?.. А все ты, старый дурак! – накинулась она на деда. – Жалостливый какой сыскался! Небось, кабы он тебя из сундука выволок – слезу бы не пустил! Ить это надо же, чего надумал – медведю лапу рубить! А наплел-то, наплел: «тащить тяжко, подносить надобно»… Вот теперича и подноси!..

– Где девочка? – перебил я ее.

– Да жива наша внучка, – проговорил старик. – На печи схоронилась.