А этих мы раньше почему-то не замечали, да и не присматривались к ним особо. Нам тогда казалось, что большая часть людей, – это в основном хорошие люди. А сейчас, к великому сожалению, я думаю, что большая часть таких людей к любой власти примажется. И не только певцы, но и шуты во все времена любую власть развлекали, даже Гитлера в войну, за что и были у них в почёте, а власть по-барски прощала им их мелкие шалости.

– А может это мы, психиатры виноваты в том, что так произошло? – спросил Алексей.

– А вы-то тут при чём? – спросил я.

– Да выпустили их из психиатрических больниц на свободу раньше времени, а их нужно было держать в таких больницах вечно.

– А мою жену тем более нужно было держать в психиатрической больнице, вот она-то уж точно ждала свой час и дождалась его, гадина, – со злостью сказал Алексей. – Джек как-то говорил, что наступит такое время, когда люди будут как волки, ненавидеть друг друга. Правда, вот эти волки, – и Алексей показал рукой на лежащих вокруг машины волков, – меньше грызутся между собой, чем люди, хотя и гон у них сейчас.

– Нет, Алексей, это не вы виноваты, ты сам сказал, что мы находимся на нулевом уровне развития, вот потому-то и живём по волчьим законам, – сказал я.

– Вот поэтому из-за той истории и не сложилась моя семейная жизнь, а может, это и к лучшему, что детей у нас не было, – сказал Алексей. – И, как в народе говорят всё, что ни делается, всё делается к лучшему, а может это правда, – и он вопросительно посмотрел на меня.

– Не знаю, – сказал я, – может, это и так.

– Это она не захотела детей заводить, всё карьеру себе делала.

Алексей отвернулся к окну, и мы снова надолго замолчали.

Все боковые стёкла, кроме лобового стекла, так сильно обмёрзли, что через них ничего не было видно. Но через оттаявшее от примуса лобовое стекло я вдруг увидел, как волки заметались по дороге, а затем полезли на снежный бордюр на обе стороны дороги, но от дороги они не ушли, а так и остались сидеть на снежном бордюре.

– Странно, что это с ними случилось? – спросил Алексей и, прислушиваясь к доносящимся с дороги звукам, закрутил головой во все стороны.

И вдруг я увидел, что сзади нас из-за поворота дороги показался сначала свет фар, а затем и сама машина. Я открыл свою дверцу и посмотрел назад. И приглядевшись через туман, который разрезал жёлтый свет фар, я увидел, что к нам подъезжает УАЗ-фургон, тот, который в народе называют «таблетка» ну, или «буханка». Уазик припарковался с правой стороны «Нивы». Дверь со стороны Алексея открылась, и в салон машины заглянул парень лет 30.

– Ну что мужики? Замёрзли тут без меня? – спросил он. – А я так спешил к вам, – добавил он, потирая уже замёрзшие на морозе руки.

– А ты, однако, парень с юмором, – сказал Алексей. И на его лице впервые за всё это время появилась счастливая улыбка.

– Таким уж родился, да и умер весело, с улыбкой на лице, – сказал парень.

Мы переглянулись, а меня от такого юмора даже передёрнуло как от озноба. Но я почему-то тогда подумал, что он так пошутил, раз с юмором родился.

– А у меня сегодня предчувствие было, что я кому-то очень нужен буду, вот я и спешил к вам, – сказал парень.

– А за то, что ты спешил к нам, большое тебе спасибо, – сказал я. А иначе ещё неизвестно, чем бы всё это для нас закончилось.

– Ну, тогда зовите меня Мишкой, – и он по очереди протянул нам свою руку.

Я тогда ещё подумал, а почему у него такая холодная рука, прямо как лёд, ведь он только что из уазика вылез. А потом подумал, наверное, и у нас не лучше, такие же холодные и промолчал.

– Давайте для начала в тепло, в уазик, чайку горячего попьёте с пирожками. Я как раз для такого дела и термос большой прихватил, и баба Маша, – это повариха наша, пирожков в дорогу наложила, как знала, что вас на дороге встречу. Я отказывался, зачем так много одному мне, а она как будто почувствовала, а вдруг кто-то на дороге замерзать будет, вот и угостишь их моими пирожками с мороза.