Силка слышит их номер, сопровождаемый криком.

Она очнулась от дремоты.

– Зову в последний раз! – кричит внушительная женщина.

Стряхивая с себя сон, Силка видит, что Йося спит, положив голову на ее вытянутые ноги.

– Сейчас! Мы идем! – как можно громче произносит Силка, встряхивает Йосю, и, встав на ноги, они спешат к стойке, за которой хмурится та женщина.

Женщина сует Йосе планшет с листом бумаги и шагает к двери, ведущей в заднюю часть здания. Силка и Йося идут за ней.

Открыв дверь, женщина ведет их мимо коек, стоящих по обеим сторонам палаты. Силка осматривается. Белые простыни. Одеяла серые, но, возможно, толще, чем у них в бараке. Под головами лежащих здесь мужчин и женщин есть подушки.

Минуя палату, они входят в лечебное отделение, отгороженное от остальной части помещения. В ноздри ударяет запах дезинфицирующих средств.

Йосю подталкивают к стулу, стоящему рядом со столом, уставленным склянками, бинтами и инструментами.

Женщина указывает на планшет в руках Йоси и протягивает Силке ручку. Силка понимает, что им надо его заполнить. Женщина поворачивается и уходит.

– Я не смогу это сделать, – шепчет Йося. – Я пишу правой рукой.

– Давай я, – предлагает Силка.

Она берет планшет, отодвигает какие-то инструменты на столе в сторону и кладет планшет.

А потом она видит, что слова там написаны кириллицей. Буквы напоминают туннели и ворота, некоторые со странными завитушками. Силка уже давно не читала на русском. Писать будет довольно трудно.

– Ну, ладно, – говорит она. – Первым пунктом всегда идет фамилия. Йося, какая у тебя фамилия?

– Котецка, Йосефина Котецка.

Силка медленно записывает фамилию, стараясь изо всех сил, в надежде, что врачи смогут прочесть.

– Посмотрим. Наверное, это дата рождения?

– Двадцать пятое ноября тысяча девятьсот тридцатого.

– А здесь надо указать адрес проживания.

– У меня больше нет адреса. Моего отца арестовали после того, как он пропустил один рабочий день. Он работал в лесном хозяйстве и пошел разыскивать моих братьев, которые пропали три дня назад. Потом арестовали мою мать. Мы с бабушкой ужасно перепугались, когда остались в доме совсем одни. А потом они пришли и арестовали нас тоже. – У Йоси несчастный вид. – Никто из моих родных там больше не живет.

– Понимаю, Йося. – Силка кладет руку на плечо Йоси.

Силке было столько же лет, когда забрали всю ее семью.

– Меня посадили в тюрьму, – плачет Йося. – Меня били, Силка. Меня били и хотели знать, где мои братья. Я говорила им, что не знаю, но мне не поверили.

Силка кивает, чтобы показать, что слушает. Странно, думает она, как и когда прошлое пытается открыть себя. Но только не для нее. Она ни за что не сможет найти слова.

– Потом однажды меня с бабушкой посадили в грузовик и привезли на железнодорожную станцию, и вот тогда мы с тобой встретились.

– Прости, что я напомнила тебе об этом, Йося. Давай… – Она опускает взгляд на анкету.

– Нет, все в порядке, – говорит Йося и смотрит на Силку. – Ты расскажешь мне, почему ты здесь? Я знаю только, что ты из Словакии. И еще та женщина в поезде сказала, что была где-то с тобой вместе… Твоих родных тоже арестовали?

– Расскажу как-нибудь в другой раз, – отвечает Силка, и внутри ее все сжимается.

– А когда мы попали сюда, ты знала, как себя вести. – Йося в недоумении хмурит брови.

Оставляя ее слова без внимания, Силка делает вид, что изучает анкету.

Силка и Йося чувствуют кого-то у себя за спиной. Повернувшись, они видят высокую и стройную привлекательную женщину в белом халате, со стетоскопом на шее. На затылке у нее уложены светлые золотистые косы, а когда она улыбается, в уголках голубых глаз собираются морщинки.