Максик помолчал, потом вздохнул и согласно кивнул.

– Тогда сейчас пообедаем – и в путь. И надо раздобыть машину.

Женька с тоской вспомнил перевёрнутый «Черик». Они бросили его в кювете, словно оставили умирать, и Женька не мог избавиться от чувства, что они с братом предали джип, служивший сначала Вовке, а потом и им всем верой и правдой. Он был домом, ночлегом, защитой. Он перенёс их через Дунай и выдержал путь в несколько тысяч километров, когда они ехали за Максиком. Женька вспомнил, как сладко ему спалось под мерный шум двигателя, как приятно было находить взглядом тёмный силуэт на парковке. Комок подступил к горлу, и Тартанов, чтобы заглушить разыгравшиеся эмоции, направился в подпол за консервами.

Максик раздобыл чёрный «бумер». Увидев его, Женька на минуту лишился дара речи.

– По-твоему, это и есть неприметная машина? – он постучал по тонированному стеклу. – Гаишники на такие даже не смотрят, да?

– У этой тачки дверь была не заперта. Мне даже взламывать её не пришлось, – оправдывался брат.

Спорить с ним Женьке не хотелось, да и машина идеально подходила для предстоящего марш-броска в пару тысяч километров. Братья загнали «бумер» на глухой пустырь, прикрутили новые номера, а снятые закопали. На выезде из города их, конечно же, остановили гаишники. Женька был так расстроен случившимся с Вовкой, что никак не мог запустить свою магию в полную силу: загипнотизировать гаишника удалось лишь с третьей попытки, а до этого он основательно вымотал братьям нервы.

В соседнем городе Тартановы выследили демона и напали на него среди бела дня. Это было правильным решением, потому что по дороге к Горынычу их останавливали ещё трижды, и каждый раз Женьке приходилось наводить на гаишников то гипноз, то забывчивость, а то и пускать в действие сразу оба заклинания. До места он добрался настолько уставшим, что хотел даже отменить их визит к Горынычу – так ему хотелось спать.

– А где ваш брат? – напряжённо поинтересовался Горыныч, когда открыл братьям дверь.

– Собственно… поэтому мы здесь, – вздохнул Женька.

– Что случилось? – дракон впустил Тартановых в квартиру.

– Вовку взяли в плен. Лиги, – сообщил Максик, снимая куртку.

Лицо Горыныча вытянулось от удивления и испуга.

– В плен? – повторил он, словно не расслышал слова Максика.

Женька вкратце рассказал ему, что произошло, опустив только факт наличия антибожественного магнита. Горыныч слушал, нахмурившись, и беспрестанно теребил щетину.

– Странно… Зачем он понадобился богам?

– Если бы мы знали…

– А что это были за боги?

– Без понятия, – вступил в разговор Максик. – Но у одного из них было странное имя. Ве… Во… Воп… Вепрь!

– Вепрь? – усмехнулся Горыныч. – Неподходящее имя для бога.

– Это ты кладезь информации, вот и скажи, какое подходящее, – огрызнулся Максик.

– С ними была ещё женщина, – вставил Женька.

– Женщина? – обрадовался Горыныч. – Это существенно сужает круг поисков, потому что охотники или ангелы – а на вас напал, скорее всего, кто-то из них – редко берут себе женские тела, – и, поймав недоумённые взгляды, пояснил: – Из-за бюста. Он мешает носить доспехи.

– Мы попросим Шу разузнать, кто из ангелов или охотников вселяется в женские тела, и найдём паскуду, – сквозь зубы бросил Максик.

– Не советую обращаться к Шу, – хмыкнул Горыныч. – Я бы вообще не доверял тому, кто играет на две стороны. Ведь, по сути, королева общается с незаконнорождёнными от скуки. Ей опостылела размеренная жизнь, состоящая из ритуалов и обязательств, и хочется острых ощущений. Вот она и собирает таких, как Володька. Хотя… его я могу понять: она красивая, эффектная, умеет очаровывать и давать ложные надежды. Но для неё это всего лишь игра.