– Откуда Вы так хорошо всё понимаете?

– Значит, это правда, я узнала Вашу правду. Всё верно, для того, чтобы отыскать правду надо не просто дойти до неё умом, но и почувствовать сердцем. Я тоже жила и чувствовала, может не так глубоко, как Вы, но всё-таки.

– Как бы не распорядилась судьба, я искренне желаю Вам счастья с хорошим человеком.

– Какой же Вы ещё ребёнок во всей вашей наивности, непосредственности и чистоте. Определённо, Вас невозможно ненавидеть. И всё-таки высоко оценив Ваше милосердие, Вашу доброту, Вашу снисходительность и Вашу деликатность, я не могу принять Вашу дружбу.

– Но мне показалось, Вам необходимо чьё-то участие.

– Нет, я прекрасно обхожусь и без него. До свидания.

А между тем заиграла музыка, и начались танцы. Весь горький осадок, в Милидии, после разговора с госпожой Трексон тут же был растворён, но не без помощи Фискала, который так умело крутил её в вальсах, кадрилях и полонезах. Но более ценна была та горячая любовь, то обожание, которое она читала в глазах своего мужа. Находясь рядом с ним, она забывала обо всём на свете. Простим им их молодость и опьянение любовью, которые делали их нечувствительными для злобы и завести, которые зарождались в низких сердцах. Они не могли видеть всего этого, ведь счастье слепо, но всё же подобные чувства чуждые им, существовали в других, однако об этом после.

К концу подошёл третий танец, ах, как было бы прекрасно, если бы он не заканчивался никогда. Но, увы. Верхом неприличия было бы отдавать предпочтение одной и той же даме четвёртый раз, особенно, когда Вы хозяин дома. Понимая это Милидия ласково произнесла:

– Теперь, пожалуйста, сделай мне приятное, пригласи какую-нибудь девочку, которая стоит и скучает без кавалеров, например госпожу Уикхмен, – это была хрупкая семнадцатилетняя блондинка, робко жавшаяся к матери, хотя девушка была весьма хорошенькой, но для неё это был первый выход в свет, она почти никого не знала и была так неопытна. – Мне кажется, она будет очень рада этому.

– Как Вам будет угодно, любовь моя, – и знакомая ирония скользнула в его глазах, – но помните, в душе и помыслах я только с Вами.

– Ценю Вашу преданность.

Когда Фискал оставил её. Милидия разгорячённая танцами, обмахиваясь веером, принялась взглядом искать среди гостей господина Солано. Как ни сильно было очарование Фискала, Милидия всё-таки ухитрялась следить глазами за гостями. Она видела, как в начале вечера появился господин Солано, чем-то раздосадованный и угрюмый. Он поздоровался и немного поговорил с кем-то из мужчин, но вскоре его обществу те предпочли общество прекрасных дам и закружились в карнавальном колесе, а первый помощник Председателя Совета Волшебников остался наедине со своими пасмурными мыслями. Не ускользнуло от госпожи Фейрфак и то, как, не решаясь с юношеской робостью, Патрик Солано попытался пригласить Шарлизу Трексон, однако был, отвергнут. После чего Милидия слишком увлечённая Фискалом потеряла его из виду.

– Позвольте ангажировать Вас на танец, – как из-под земли рядом с Милидие вырос Тред Крий, он, оскалившись, улыбнулся, – пока Ваш верный хранитель, так ревностно оберегающий Вас, решил поразвлечься.

– Сударь, Вы забываетесь, говоря о моём муже, – холодно отрезала молодая женщина, подбирая как можно наиболее ледяные слова, лишь бы отделаться от неугодного любезника.

– Прошу прощения господин Крий, но госпожа Фейрфак уже приглашена мною, – к ним неслышно подошёл Патрик Солано, появившись точно тень отца Гамлета.– Прошу, сударыня, – произнёс он, подавая руку Милидии.

Что же Тред Крий получил отставку, его нимфа снова ускользнула от него, но он отнюдь не собирался сдаваться, напротив неприступность госпожи Фейрфак лишь сильнее разжигала в нём зарождающую страсть: