Подойдя к зеркалу, мутному и грязному, сняв слой пыли, что позволило хоть отдаленно увидеть свое отражение, Тэкеши стал аккуратно расшнуровывать свои доспехи. Взглянув в круглое окошко, которое оставили его руки на зеркале, протирая его, он увидел себя, стоявшего в некогда белой с легким чайным оттенком рубахе. Да, сейчас белым, пожалуй, был только правый край, остальное же представляло собой все возможные оттенки красного, от самого темного, в месте соприкосновения с плотью, похожего уже на черный, до светлого, едва уловимого.

Раненый воин сделал глубокий вдох и тесно сжал зубы, когда ткань, которая за сутки покрылась коркой крови, запекшейся под темным металлом брони за прошедший солнечный день, отходила от ран. Теперь из металлической рамы зеркала на Тэкеши смотрел изнуренный мужчина; мышцы, некогда украшавшие его тело, теперь не просматривались за густой краснотой. Над лопаткой зияла отвратительная дыра, края которой разверзлись так, что у плоти не было возможности даже схватиться, не то что срастись. Да, тот верзила был силен, раз пробил его доспех.

Трава была холодной, но приятно ласкала голые стопы. В доме не оказалось воды; неудивительно, похоже в него никто не заходил годами. Тэкеши смутно помнит, но, кажется, вчера ночью, проходя по дороге, он слышал всплески.

Вода в озере была не такой синей, как во вчерашней речке, тут она была зеленоватой: холмы, возвышавшиеся стеной, не дающие чужому взгляду обнаружить это место, отражались в ровной глади воды, на которой изредка появлялась рябь от утреннего ветерка, доносившего приятный запах цветов с того берега. Оставив всю одежду на берегу, воин сделал неуверенный шаг. Остывшая за ночь вода, как только коснулась большого пальца ноги, словно в одно мгновение добралась до сердца и своей цепкой рукой сдавила его, не давая возможности биться. Все мускулы в теле Тэкеши напряглись, вызывая судорогу от макушки до того самого злосчастного большого пальца, который предал своего хозяина и первым коснулся воды. Только когда самурай погрузился с головой в воду, он почувствовал спокойствие. Розовое пятно обняло его и ширилось вокруг, высвобождая его светлую кожу. Парой мгновений спустя пятно скрылось на глубине, оставив белую точку посреди озера.

Тэкеши поддался могучей силе воды, которая старалась вытолкнуть незваного гостя на поверхность. Распластав руки и ноги, сделав глубокий вдох, мужчина закрыл глаза и погрузил голову в воду так, что над кромкой воды виднелось лишь лицо. Грудь, полная воздуха, как льдина плавала по изумрудному озеру. Раньше этот бесстрашный воин всегда оборачивался, проверяя, не украл ли кто оставленные на берегу вещи, но только не здесь. Быть может, дело в том, что сейчас там остались лишь штаны, выданные ему во дворце господина, а может, ему и вовсе больше вещи не нужны, когда вокруг так хорошо. Одна лишь мысль о материальном несомненно и однозначно в один момент камнем на его шее потянет ко дну: это озеро не простит ему таких мыслей.

Со стороны леса донесся треск веток и шелест сухих листьев. Похоже на крупную птицу или мелкую лисицу. Мир вокруг неожиданно наполнился звуками, как будто кто-то поднял купол, накрывавший это озеро, и шум со всей округи собрался в пчелиный рой и витает вокруг, не давая вновь услышать сказочную тишину, которая громче любых мыслей. Еще пару часов и солнце окажется в зените, а дел еще много. Тэкеши знал, что стоит ему выйти из воды, как раны и боль снова вернутся, на этот раз стоит оказать им внимание.

Солнечный свет струился через проем; без труда уже можно было видеть абсолютно все предметы, находящиеся в комнате. Пройдя немного дальше, самурай обнаружил большую кровать, стоявшую у стены. По правую сторону от изголовья были огромные окна, позволяющие хоть небольшому количеству света просочиться внутрь дома, темного и мрачного со стороны улицы, будто хранящего траур. Пыль витала в воздухе, можно было различить отдельные мелкие частички, бесцельно кружащиеся в пространстве, гонимые еле заметными потоками ветра; в этом месте свет буквально можно было увидеть, словно некий художник набрал его на кисть и смело махнул ею прямо по воздуху, вырисовывая лучи.