Рядом с шевалье никого не было, да и Жиля сопровождал всего один слуга… Можно бежать, но нельзя: ведь Пьер тоже где-то здесь. Старик, увидев отразившуюся на лице парня внутреннюю борьбу, с пониманием ухмыльнулся, махнул рукой слуге, мол, тот больше не нужен. После чего жестом приказал сесть на лежащий поблизости обрубок бревна.

– Ну что? Думаю, ты уже догадался, зачем ты мне нужен.

– Не заставишь!

– Зачем? – усмехнулся де Жюсси. – Сам пойдёшь. Скажу, что ты колдун, с помощью слуг нечистого убежал из замка. Свидетелями станет вся стоявшая у ворот стража, да и прислуга видела у тебя в сумке книги. С нечестивыми заклинаниями. Где эти книги? Братья Святого Доминика быстро выяснят…

Ответить парень не успел: откуда-то из кустов выскочила Николетт. Жиль вдруг понял, что не может дышать. В голове забилась, затрепетала мысль: какая красивая! Даже растрёпанная, волосы едва закрывал платок, лишь бы соблюсти приличия. Платье зашнуровано небрежно, тоже впопыхах – того и гляди начнёт сползать. Наверняка знала, что отец любит вести дела возле дуба, вот и встала пораньше, чтобы тихонько спрятаться. Девушка кинулась к Жилю:

– Не надо! Отец, не надо! Это я!

Разум говорил, что надо отстраниться, что старый шевалье, попробуй какой-то школяр тронуть его дочь, может наглеца просто убить на месте… Руки действовали сами собой. Жиль поймал девушку и крепко прижал её к себе. Николетт, чуть отдышавшись, продолжила:

– Это… это я его вывела из замка. Насыпала страже сонного зелья. Не отдавай его! Я люблю его!

И словно эхом, губы Жиля повторили:

– Я тоже люблю тебя.

А руки ещё крепче прижали девушку к своей груди.

– Я всё время вспоминала тебя, – шепнула Николетт. – Я знала, что мы обязательно встретимся…

Де Жюсси вдруг словно постарел лет на десять. Он грузно осел, и, помолчав, глухо произнёс:

– Вот оно как… Я вмешался в судьбу старшего сына. И он погиб в войне с неверными. Я выступил против решения второго сына… Он бросил отчий дом и уехал в Константинополь. Сколько уже лет от него никаких вестей. Что ж… Николетт, я дал клятву перед Небесами – за тебя я решать не стану. Если твой выбор таков, я его приму. Благодари мою дочь, школяр. И уходи. Сегодня, прямо сейчас. И возвращайся, только если при следующей нашей встрече сумеешь мне доказать, что достоин руки Николетт.

Дом старого шевалье Жиль покидал словно в тумане. Весь следующий день Пьеру пришлось вести друга чуть ли не за руку. Но вскоре и прощальный взгляд девушки, и слова её отца спрятались поглубже, в самый укромный уголок души. Родные края Жиля затопила усобица между сеньорами. Последний раз такое случалось очень давно, поэтому жители были напуганы и растеряны. К чужакам, пусть и при деньгах, готовых заплатить за постой, относились настороженно. Впрочем, Жиль и Пьер, пользуясь летом, всё равно старались ни в трактирах, ни в странноприимных домах не ночевать. Когда в округе полно солдат с оружием, можно наткнуться на лихого человека, готового за долю в добыче рассказать кому-то про увиденный чужой кошелёк, полный монет. А едва начались знакомые Жилю места, друзья вообще двинулись напрямую через лес. Дольше, зато безопаснее.

К деревне друзья вышли, когда солнце перевалило за полдень. Пользуясь тем, что дом родителей Жиля стоял почти на окраине, поспешили туда в обход через ближние огороды. Иначе придётся отвечать на вопросы каждого встречного: где был, как последний год жил… После вчерашнего дождя земля набухла, липла к башмакам неподъёмными комьями, мешала идти. Жиль мчался так, будто за спиной выросли крылья. Пьер за другом еле поспевал… Выбежав к пепелищу на месте подворья, Жиль резко замер, будто налетел на невидимую стену.