– Не, не передавал, – успокаивал Иван Иванович. – А если б и передавал, то мы все равно бы заглушили. Типа того, что «воздействие Зоны». И пускай механоиды живут в Зоне Барьером, может, их эманации электрические и сюда добираются, так?

– Это правильно, – кивал генерал. – Я ж ему тоже что-то в таком роде заливал. Все ж по вашей бумажке.

– Правильно, Алексей Глебович, правильно, – сиял уполномоченный. – Вы его просто заставили расслабиться.

– Да уж, заставил, – кивал тяжеленной головой Жиров.

– Кстати… – внимательно всматривался в его лицо уполномоченный, – может, минералочки? Не, лучше пивка! А что? Вам, товарищ генерал-майор, можно. Вам все можно! Вы ведь после ночного боевого задания.

– Как насчет ста грамм? – генерал Жиров удивлялся своей собственной наглости. Но ведь можно было оправдаться тем, что все еще немножечко пьян.

– Сей момент! – аж подпрыгивал на стуле законспирированный под майора уполномоченный. – Хлебните. Вот и сальце, пожалуйте! Закусите… Я вам очень наставительно рекомендую – закусите.

Генерал Жиров закусывал. В голове чуточку прояснялось. Потом он вспоминал про «друга Давида». О господи! Он сейчас на морозе готовит к переправе свои тяжеленные танки. Жив ли он вообще? А ведь ему сегодня придется проходить через Барьер! И в связи с переправой целой бригады, может быть, даже не один раз – туда и сюда.

У русского генерал-майора снова начинала трещать голова.

Кварода не мучила совесть по поводу утайки наследия Рэкода. С кем было делиться этими гениальными догадками и прозрениями? С Бармалеем? Или с парой его приспешников? Конечно, в лабораториях встречались и настоящие ученые. Они прибыли в Зону по своей воле, чтобы изучать новое. Но не всем из них можно было доверять. За время жизни в Ковчеге Кварод научился разбираться в людях. Раньше все они были для него как бы на одно лицо. Люди не были его специальностью. То ли дело – генетический код! Однако обитание в Форте кое в чем поднатаскало Кварода. Иначе здесь просто не выжить. В маленьком государстве Хистера можно было попасть под репрессии за нечаянно сказанное слово. Так что изгаляться в правдивости перед первым попавшимся не стоило. Да и вообще, всегда и везде нужно оставаться начеку. Вот Кварод и оставался. Он ведь хотел жить, да еще и продолжать свои научные изыскания.

Короче, по наблюдению Кварода, полностью довериться в Группе лабораторий было некому. Тот чрезмерно болтлив. Другой болтлив избирательно. То есть докладывает обо всем увиденном и услышанном начальству. Еще кто-то, несмотря на всю ученость, полностью проникся идеологией Ковчега. Этим доверять нельзя ни в коем случае. Они сдадут тебя из чисто идейных соображений. Кое-кто, наоборот, еще не успел потерять принесенные из-за Барьера наивность и простодушие. Эти бы заложили Кварода из истинного возмущения его поступком по присвоению чужой информации. В общем, посвящать в свои планы было некого ни в одной из лабораторий.

Но пока и не надо было. Ведь, чтобы продолжить изыскания Рэкода, их следовало для начала изучить самому. А материалов имелась целая гора. И когда только Рэкод успел все это напридумать?

Кварод погрузился в изучение наследия академика. Приходилось забирать из жизни еще толику сна. А куда деваться? Ведь в сутках, даже в Зоне, всего-то двадцать четыре часа. Никто не освобождал его от плановых работ. Лаборатория пахала на Ковчег, как проклятая. Тем более теперь, без гения Рэкода, они гораздо чаще, чем раньше, упирались в тупик. Приходилось начинать исследования по новой. А Хистер совершенно не желал понимать, почему и как произошли задержки. Ему требовался результат, только результат. Как-то, после одной из выволочек, даже Бармалей поседел за одну ночь. Наутро он явился в лабораторию с совершенно белой бородой. Вначале все думали, что он ее покрасил. Да! фюрер Хистер умел нагнать страху, в этом ему не откажешь.