– Хорошо.

Я удовлетворённо кивнул, убрал руку с шеи Кристел и отступил назад, увеличив дистанцию между собой и женщиной. Улыбнулся синеглазой самой добродушной улыбкой, которую способен был изобразить, и распорядился:

– Туда же перенесите с «Виверны» весь груз, и, как вы слышали, мне понадобится оружие, в том числе и спрайдеры. Не откажусь от клеток-парализаторов.

– Будет сделано, – со смирением на лице согласилась женщина, опустив глаза в пол. Она потирала ладонью шею в том месте, где я её сдавил, и щёки Кристел залились очаровательным румянцем.

Я усмехнулся и покачал головой. Меня она не обманет этой наигранной покорностью. ВиАс Кристел снова завибрировал. На этот раз я услышал только обеспокоенный голос вызывающего:

– Мадамъё! Что нам делать? Гости-игроки атакуют. Они угрожают расправой месье Леграну!

– Никого не трогать! – моментально среагировал я. – Сам разберусь! Кристел, ведите меня.

Анжелика Вернер росла умной и ласковой девочкой. Но, как и половину семей смешивающегося пространства, «проклятье» Допры не обошло и её дом стороной. Мать Анжелики, отчаявшись самостоятельно выносить и родить ребёнка, после долгих споров с супругом Тимосом Вернер, обратилась в научный центр, пожертвовав своей жизнью, ради появления на свет дочки.

Позже, Тимос рассказывал Анжелике, что её мама так сильно хотела ребёнка, что почти дошла до безумия, и ему пришлось согласиться на помощь неписей. Отец просил дочку не обижаться на него и маму за принятое ими решение, и за то, что росла она в неполной семье. Тимос так и не смог забыть супругу, и не обращал внимания на других женщин.

Но Анжелика не сердилась на родителей. Наоборот, девочка была благодарна отцу за то, что он не привёл в дом чужую женщину и не взял «искусственную», которые предлагались в научных центрах каждому мужчине, потерявшему свою половинку. Не нравились Анжелике эти копии погибших матерей. Хоть в обществе они и считались нормой, да и большинство одноклассников жили с такими «мамами», девочка полностью поддерживала отца в принятом им решении.

Тимос в свою очередь окружал дочку такой нежной заботой и самоотверженной любовью, что она почти не страдала от отсутствия матери. Анжелика грустила лишь иногда, когда мимо их дома со своей семьёй проходил соседский мальчик Анвар. «Проклятье» Допры не коснулось их, и оба родителя у него были настоящими. Тогда девочка пыталась представить себя на его месте. Воображение рисовало, как они гуляют с мамой, голографию которой она видела в старых семейных альбомах, как ходят вместе за продуктами, покупают наряды и потом едят мороженное где-нибудь в летнем кафе.

Но, перехватив тоскливый взгляд отца, наблюдавшего за ней в эти моменты, Анжелика выбрасывала из головы грёзы, и крепко прижималась к Тимосу. Дочку отец называл «мой Ангелочек» и «моя Радость». И Анжелика, действительно, радовала папу успехами в учёбе, занималась с домашними делами, а, как только ей исполнилось двенадцать лет, начала помогать отцу ещё и в баре.

В провинциальном городке на земле Триния, входившей в состав Центрального Содружества, Тимос Вернер содержал небольшой бар «У Заряны». Название заведению было дано в честь погибшей мамы Анжелики, и приносило крошечный доход. Посетителей обычно бывало мало. Нищета, в которой жила большая часть граждан Центрального Содружества, не позволяла людям много тратить на выпивку, и дело Тимоса совсем бы загнулось, если бы время от времени в бар «У Заряны» не заглядывали игроки. Вот у них с кредитами напряга не было, и только за счёт этого заведение держалось наплаву.