Так как очень ценным товаром на иноземных рынках тех времен были рабы, то славянские купцы выступали иногда, надо думать, и в роли охотников за людьми, нападая на беззащитные поселки чужого племени и уводя в плен их обитателей. Недаром же по всему тогдашнему миру славились славянские рабы. В Царьграде, если кому нужен был раб, шли покупать его на тот рынок, где русские купцы[4] «приходяще куплю деяше». Рабов-славян можно было найти тогда в Италии, Испании и Египте.

Это торговое движение, утвердившееся и все более развивавшееся в стране восточных славян, надолго определило промысловый и торговый характер жизни восточных славян. В IX, X и XI веках торговля и промысел для торговли – основное и важнейшее занятие народа.

До нас дошло живое описание самого круговорота торговой деятельности русских городов, принадлежащее перу византийского императора Константина Багрянородного. В 9-й главе своего сочинения «Об управлении государством», написанного около половины X века, Константин рассказывает, что «люди, прибывающие в Константинополь из нынешней Руси (т. е. из стран, лежащих за Киевом), идут частью из Новгорода… частью из города Смоленска, из Любеча, Чернигова и Вышегорода. Все они плывут вниз по Днепру и сходятся у города Киева, называемого также Самватос. Славяне же, платящие дань Руси, так называемые кривичи, лучане и другие, рубят у себя в горах древесные стволы в зимнее время, обтесывают их и весною, как только лед растает, свозят в ближайшие озера. Спустив суда в Днепр, они отправляются вниз по реке и плывут к Киеву. Здесь они вытаскивают ладьи на берег и продают их руссам. Последние покупают только самые суда, которые сами снабжают веслами, скамьями для гребцов и прочими снастями от старых ладей. В июне месяце они (руссы) пускаются в плавание по Днепру и плывут до Витичева – города, находящегося под властью руссов. Здесь они собираются в течение двух или трех дней; когда же соберутся все ладьи, они отправляются далее и плывут вниз по Днепру. И сперва они приплывают к первому порогу, называемому Есупи[5], что значит по-русски и по-славянски “не спи”. Хоть этот порог настолько узок, что имеет только ширину циканистериона (одного здания в Византии), но посреди его возвышаются крутые, высокие скалы, имеющие вид островов. Когда волны приливают к ним, то высоко поднимаются и низвергаются (со скал) вниз с сильным ревом. Поэтому руссы не решаются плыть прямо между скалами, но, остановившись вблизи их, высаживают людей, оставляя все на ладьях. Раздевшись, они идут в воду, ощупывая ногами дно, чтобы не наткнуться на какой-нибудь камень, причем одни двигают вперед шестами нос, другие – среднюю часть, третьи – корму судов. Так они минуют со всевозможною осторожностью этот первый порог, обходя его угол и держась около берега реки. Прошедши этот порог, они снова забирают остальных (высаженных) с берега и плывут далее ко второму порогу, называемому по-русски Ульворси, по-славянски Островунипраг, что значит “остров порога”[6]. Он так же опасен и труден для проезда, как и первый; и они опять высаживают людей и тащат ладьи, как и в первый раз. Таким образом подходят они к третьему порогу, по имени Геландри, что значит по-славянски “шум порога”[7]. Затем они подходят к четвертому, большому порогу, называемому по-русски Айфор, по-славянски Неясыть[8]… У этого порога все суда останавливаются, люди, выбранные для того, чтобы стоять на страже, выходят и отправляются на свои места: эту стражу они отбывают очень внимательно, по причине близости печенегов. Остальные вытаскивают груз, имеющийся в ладьях, выводят оттуда также скованных невольников и ведут их по суше на протяжении 6000 шагов, пока не минуют порога. Таким же образом они или тащат за собою, или несут на плечах свои ладьи, пока не придут по ту сторону порога. Там они спускают их опять в воду, снова нагружают свои меха и сами садятся в ладьи. Достигнув пятого порога, называемого по-русски Баруфорос