На самом деле начался МАКС, международный авиакосмической салон. Все-таки начался. И этот грохот – звук авиашоу – теперь будет стоять над головой всю неделю. В душе ощущение какого-то праздника и чего-то грандиозного. И я, тут же уставившись в потолок, начинаю придумывать для своего слова новое значение.

Сегодня хочется, чтобы оно было какое-то значительное и красивое. Такое, как тело моей принцессы, которое чуть-чуть выглядывает из-под одеяла. Я лежу на подушке и, не поднимая головы, могу видеть только краешек ее бедра, крутого, как горы Болгарии. Явно, «Допельдон» – это новый аромат духов, это озеро высоко в горах с необыкновенной минеральной водой, а может быть, это новый сорт французского сыра.

Почему сыра? – Не знаю. Наверное, вкусно. Как аромат ее сонного тела. Это удивительно, но Марина до сих пор не проснулась. Она обладает удивительным свойством. Когда она спит, она абсолютно ничего не слышит. Абсолютно. Один раз мы поехали компанией отдыхать на природу. Марина легла спать – и проспала почти сутки. Никто не мог ее разбудить: ни мои поцелуи, ни ее подруга. Никто. Спала, как медвежонок в берлоге, свернувшись калачиком. Вот и сейчас, спит и ничего не слышит.

А я так не могу. Если я сплю в чужом месте, то все слышу. Меня даже раздражает звук выключенного телевизора. Не включенного, а выключенного. Такой нудный и тонкий. Тоньше, чем зудение комара. Грохот колесницы уже давно затих, и я начинаю различать звук зудящего телевизора. Он начинает действовать мне на нервы.

Встаю. Нажимаю на кнопку. Зуд прекращается. Но теперь это уже без разницы. Надо идти. Одеваюсь, целую в нос «сонного медвежонка», выхожу.

Вливаюсь в поток людей, идущих в одном направлении. Сегодня весь город движется в этом направлении. На МАКС. Вернее сначала на автобусную остановку, а уж потом на МАКС.

Автобус заглатывает очередную порцию приближенных. Охранники бегло проверяют соответствие фотографии на бейджике с моей физиономией и теряют ко мне всякий интерес. Теперь уже автобус вливается в поток машин, двигающихся в одном направлении. Еще не жарко, но все окна уже открыты настежь. Через час-полтора здесь будет душегубка, а пока приятный ветерок обдувает лицо и настраивает на благодушный лад.

У всех на шеях висят маленькие пластмассовые бейджики с фотографиями владельцев. Это знак особой касты, знак принадлежности к … небожителям. Бейджики висят на шеях, на синих фирменных ленточках, приколоты к костюмам английскими булавками, прилеплены к нагрудным карманам специальными «крокодильчиками».

Считается особым шиком прилепить этот бейджик как-то по-особому. Желательно, как можно небрежнее. На пояс или на воротник. У меня бейджик лежит в кармане, и я достаю его только, когда просят. Иметь бейджик сегодня круто. Практически, допельдон! А что? Может быть, действительно так оно и есть? Допельдон – это особая каста людей? Масонская ложа!

Нет, не то. Когда автобус привозит нас к проходным авиасалона и выплевывает на огромное асфальтовое поле, по периметру которого стоят солдатики, то все устремляются к центральным проходным, стараясь как можно быстрее влиться в маленькие ручейки-коридорчики. Каждый такой коридорчик заканчивается металлоискателем, и все обладатели бейджиков встают в эти коридорчики, встают добровольно, чтобы пройти через унизительную процедуру просвечивания и проверку на предмет проноса на территории охраняемой зоны запрещенных предметов: ножей, вилок, ножниц или, не приведи господи, другого какого оружия. И все они будут стоять в этих узких коридорчиках. Стоять час, а если не повезет, то и два часа. Стоять как бараны. И безропотно выворачивать свои карманы и сумки.