Возвращаясь в Крым, Сафат Гирей отправил в Москву Ханкул Бека с грамотой. В ней нуреддин писал, что приходил войной на Московское государство за взятие казаками Азова с ведома русского царя. Он так же грозил вновь прийти в Россию « … с Турскими, и с Крымскими, и с Ногайскими многими людьми и з Запорожскими черкасы».

Войско, получив это известие, собралось в Круг и решило конной и пешей ратью идти на крымскую сторону «… под шляхи и перелазы», чтобы преградить тем самым путь татарской орде возвращавшейся из России. Внезапным ударом казаки разгромили и рассеяли степняков, и загнали обратно в Крым. В Москве стало известно об этих действиях Войска Донского, от служилого человека, белгородца Ивана Рязанцева, прибывшего с Дона 3 сентября.

В Москве это сообщение было принято благосклонно. Казаки легковой станицы были щедро одарены государем и отпущены на Дон с государевой грамотой к Войску Донскому 20 сентября 1637 г. В своей грамоте царь уже не грозил донцам опалой и карами, а лишь упрекал казаков в своеволии при взятии Азова без его, государева повеления, не заключении с азовцами мира и убийстве посла Кантакузина: «… а того ни где не ведётца, чтоб послов побивать; хотя где и война между государи бывают, а послы и в те поры своё дело делают, для чего присланы, и их не побивают. Азов взяли вы без нашего царского повеленья, и атаманов, и казаков добрых к нам не присылали, кого подлинно спросить, как тому делу вперёд быть».

За разгром крымцов и ногаев, Михаил Фёдорович благодарил Войско и призывал казаков и впредь охранять рубежи России от степных хищников. А так же сообщал о своём пожаловании легковой станицы атамана Петрова подарками и отпуске её на Дон со своей грамотой. В конце грамоты царь велел казакам прислать в Москву станицу атаманов и казаков «лутчих» людей, человек 15 или 20, с подробной отпиской, а так же оставшиеся после казнённого Фомы Кантакузина грамоты. За все эти службы, Михаил Фёдорович содержать донцов в царской милости. К ногаям же, царь велел слать грамоты, призывающие их вернуться под московскую руку и кочевать, как и прежде по ногайской стороне, уйдя с крымской стороны.

Во все украинные города царь велел отправить воеводам указы с его государевым повелением, беспрепятственно пропускать на Дон, к казакам купцов и прочих торговых людей, с необходимыми для них товарами. А так же не чинить ни каких препятствий казакам, едущим в украинные города для торговли и на богомолье.

В сентябре того же 1637 г. царь отправил грамоту турецкому султану Мураду 4, в которой заверял его, что Россия не причастна к захвату Азова, «… то казаки взяли Азов воровством, а дворянина Чирикова они держали в великой крепости, никуда не пускали, хотели убить, они издавна воры, беглые холопи и царских приказов ни в чём не слушают, и войска на них послать нельзя, в виду дальности их проживания». «И вам бы брату нашему, на нас досады и нелюбья не держать за то, что посланника вашего убили и Азов взяли: это они сделали без нашего повеленья, самовольством, и мы за таких воров никак не стоим, и ссоры за них никакой не хотим, хотя их, воров, всех, в один час велите побить; мы с вашим султановым величеством, в крепкой братской дружбе и любви жить хотим».

Однако султан Мурад не поверил заверениям русского царя. В Стамбуле, взятие казаками сильнейшей турецкой крепости и утверждение в ней неверных, вызвало шок. Не меньшее впечатление падение Азова, произвело и в Европе. Султан Мурад и его диван видели во взятии Азова, не как акт сиюминутного грабежа, а как попытку отторжения стратегической территории. Но ни каких скорых и решительных мер, султан предпринять не мог. Затянувшаяся война с Персией, поглощала все военные ресурсы Османской империи. Положение осложнял и мятеж крымского хана Инает Гирея, истребившего весной 1637 г. гарнизон Кафы и захватившего город. Усилившись пришедшими к нему, в Крым, нагаями, он, не смотря на подготовку казаками штурма Азова, увёл свою конницу за Днепр, против Анкерманской Орды князя Кантемира. Мураду лишь с большим трудом удалось сместить мятежного хана и доставить его в Стамбул. Там он был задушен по приказу султана, как и его противник Кантемир.