Прибывший тем временем в Азов кафинский паша с отрядом янычар, соединившись с ногаями, стали тревожить казаками своими набегами. 20 апреля 1635 г. их большой отряд переправился на Казачий остров: «… и нам холопям твоим учинили шкоту великую, лошадей с 500 с острова согнали». Ободрённый удачным набегом на донцов, паша 24 апреля вновь послал янычар и ногаев на Казачий остров, взять языков и угнать оставшихся лошадей.

Но казаки ожидали нападения и усилили свои заставы на Казачьем острове, сосредоточив их в местах вероятной высадки неприятеля. Как только азовцы и ногаи «… на остров влезли, а наш, государь, караул взял, и милостию Божиею, а твоим государским счастием тех крымских и азовских людей, человек со 100 порубили без остатка». В плен было взято 31 «человека из числа кафинцев и азовцев, приходивших на Монастырский… и тех людей, приветчи к Войску… всех порубили без остатку». Ведь по древнему казачьему обычаю, всех пленников, захваченных с оружием в руках на острове или в черте городка, донцы на окуп не отдавали, казня их без жалости: «… тем людем спуску не бывает, и на окуп не даём, которых на острову поимаем».

В апреле 1635 г. Михаил Фёдорович извещал валуйского воеводу Исака Байкова, об отправке им на Дон воронежского дворянина Григория Щеголеватого, вёзшего на Дон государевы грамоты. Воеводе было велено дать гонцу проводника, « … который бы на Дон дорогу знал достаточно», дав ему 10 рублей жалованья и лошадь для поездки.

Кроме этого, на Дон были отправлены ещё два гонца с грамотами: Ануфрий Кожухов, как и Щеголеватый, ехал степью, через Валуйки, а Василий Струков – Доном, через Воронеж. Михаил Фёдорович извещал Войско Донское об отпуске из Москвы турецкого посла Муслы аги и призывал донцов « … проведовать» его послов: дворянина Ивана Коробьина и дьяка Сергея Матвеева, а так же о дворянине Желябужском, посланном из Астрахани с отрядом стрельцов в ногайские кочевья.

Турецкое посольство Муслы аги было отправлено на Дон, в сопровождении пристава дворянина Богдана Дубровского. Дубровскому, кроме всего прочего было поручено доставить Войску государево жалованье и передать его по описи.

Прибыв в Войско, Дубровский передал казакам государеву грамоту, в которой царь велел замириться с азовскими турками и с честью принять турецкого посла, отпущенного из Москвы: « … чтоб вы на море не ходили, и судов не громили, и к султановым городам и к сёлам войною не ходили, и людей не побивали, и в полон не имали, и с Азовом бы помирились». Царь призывал казаков отслеживать передвижения мятежных ногаев: «А будет Нагаи за Кубу перешели и хотят идти за Дон на Крымскую степь, и вам бы, атаманом и казаком, нам, великому государю, послужити, над теми Нагаи промышляти всякими мерами, и беречь того накрепко, чтоб их за Кубу за Дон на Крымскую степь не перепустить и на перелазех их промышлять».

По сведениям, доставленным вернувшимся из Турции толмачом Федотом Ельчиным, султан Мурад отпустил из Стамбула российских послов Ивана Коробьина и Семёна Матвеева, но своих послов с ними не отправил. Связано это было, по словам Ельчина с тем, что султан отправился « … на Кызылбашского шаха войною». Впрочем, это были уже устаревшие сведения.

4 мая 1635 года Войско отправило в Москву отписку о своих делах и с известиями о крымцах и ногаях, с легковой станицей Абакума Сафронова с товарищи. Тем временем казаки получили известие о скором подходе к Азову турецкого флота с подкреплениями и боеприпасами. Сойдясь в Круг, казаки решили выйти стругами в море и воспрепятствовать высадке янычар. В своей отписке государю, они извещали его о своём намерении ожидать турецкий флот в донском гирле, таясь от неприятеля в камышах, чтобы турки «шкоты ни какой не учинили». Вину же за размирье с азовцами, донцы возлагали на запорожцев, без их ведома приходивших на Азов, и немногих своих собратий, у которых турки угнали коней, а также на самих азовцев, не пожелавших с ними впоследствии замириться.