Антикоммунистическая истерия крупнейших капиталистических государств Европы, видевших в любой мирной инициативе Советской России «тайные замыслы», поощряемая всё тем же дядей Сэмом, нежелание буржуазных монополистов портить отношения с Германией – то ли будущим союзником, то ли противником в надвигавшейся войне, создали настолько напряжённую международную атмосферу, что и те страны, которые не имели никаких претензий к большевикам, но были запуганы прогностическими «страшилками», не спешили давать добро на установление добрососедских отношений, боясь быть втянутыми в войну. Поэтому усилия советских дипломатов по созданию различного рода антивоенных объединений не всегда находили поддержку в мировом сообществе. Переговоры СССР о создании Восточного пакта (1933) – договоры о взаимопомощи между Советским Союзом, Чехословакией, Финляндией, Латвией, Эстонией и Литвой были заблокированы. Та же участь постигла проект Тихоокеанского пакта о ненападении – с участием СССР, США, Китая и Японии. Пришлось отказаться от политики невмешательства, чтобы окончательно не утратить веры других государств в способность Советской России вести самостоятельную политику. Это тоже не принесло дипломатических дивидендов: помощь республиканцам в гражданской войне в Испании (1936) вызвала потоки лжи по поводу того, что Сталин собирается устроить на Пиренейском полуострове коммунистическое государство – противники социализма окончательно отвернулись. В 1937 году пришли на помощь Китаю во время японской агрессии – получили в ответ конфликт у озера Хасан (1938), который стал своего рода разведкой боем обороноспособности Красной Армии после репрессий военачальников. И то нехорошо, и это плохо.

А в это время гитлеровская Германия прибирала к своим рукам всеми правдами и неправдами целые государства и возвращала доверсальские территории, не гнушаясь прихватить и плохо лежащее. Австрия в 1938 году стала германской провинцией. В этом же году под предлогом «самоопределения» Гитлер оттяпал – с позволения Англии и Франции – самую промышленную часть Чехословакии, являвшуюся крупнейшим производителем вооружения, – Судеты. Причём в этом случае Германия получала выгодную стратегическую позицию для нападения на Польшу и далее на Восток. Пришла пора и Советскому правительству всерьёз задуматься о собственной безопасности и возможности отодвинуть свои границы на Запад. Тем более что в октябре 1939 года гитлеровский министр иностранных дел Риббентроп, потирая руки от удовольствия, залихватски заявил: «Чешский кризис показал нашу силу! У нас есть превосходство в инициативе, поэтому мы будем хозяевами положения: уже в сентябре 1939 года мы можем вести войну с великими демократами».

Из многочисленных вариантов мирной защиты СССР от внешних посягательств на его суверенитет наша дипломатия, как все знают, закончила свою предвоенную дипломатическую Одиссею заключением советско-германского договора о ненападении и подписанием секретных договоров к нему, которое состоялось 23 августа 1939 года, за неделю до нападения Германии на Польшу, ознаменовавшего начало Второй мировой войны. О правильности/неправильности того решения специалисты спорят по сей день. И не дело дилетанта вмешиваться в их оценку и переоценку.

Замечу только, что разбойничьи права агрессора Сталину были хорошо известны, и он лучше нас с вами знал цену всем этим документам. Разумеется, он не думал, что они станут для СССР охранной грамотой. Гитлер был натурой импульсивной, готовой в любой момент отказаться от договорённостей. Однако они могли – под сурдинку с Германией, начавшей активный пересмотр своих границ – позволить Советскому Союзу осуществить некоторые из его территориальных притязаний. Этому, в частности, способствовал второй пункт «Секретного дополнительного протокола», который гласил: «В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Польского государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет приблизительно проходить по линии рек Нарева, Вислы и Сана», что вполне устраивало Сталина, да, возможно, и принято было по его настоянию. «Вопрос, является ли в обоюдных интересах, – цитирую продолжение этого пункта, – желательным сохранение независимого Польского государства и каковы будут границы этого государства, может быть окончательно выяснен только в течение дальнейшего политического развития», что следовало понимать эквивалентно фразе… война план покажет…». «Во всяком случае, – заверял секретный протокол, – оба правительства будут решать этот вопрос в порядке дружественного обоюдного согласия».