Уже через несколько часов он был готов действовать и с трудом сдерживал себя, чтобы не выдать раньше времени возвращающихся сил. Еще и вооружился крохотным ланцетом, беспечно оставленном на столике дежурной сестры.

К великому удивлению, руки у него так и оставались свободными, никто особо не следил за ним, и когда он, нарочито покачиваясь, добрел в первый раз до выхода с этажа на лестницу, охрана не остановила пациента окриками, а за спиной его не защелкали взводимые курки. Тогда окольными путями к Виктору вновь вернулась мысль о казино. Он побывал там всего раз, но успел угодить в ловушку, в которую попадают лишь отъявленные простофили. Виктор проиграл последние деньги и еще остался им должен. Не то чтобы очень уж много, но вполне достаточно для получения власти над человеком, когда в страхе перед грядущим должник соглашается на что угодно. Кроме того, его сразу предупредили о процентах, и если посчитать, то к этому дню сумма должна была набежать весьма изрядная.

Как бы то ни было, но зловещее словечко «мафия» вертелось в голове все назойливее, вытесняя гипотезу о мультитрансплантации и ее кровавых служителях.

Но коли так, если он должник, тогда хотелось бы понять, в каком качестве его поместили сюда? Надеялись поставить на ноги, а после предложить отработать долги? Тоже мало походит на правду. Да и место это напоминало больницу лишь отчасти. Впрочем, не походило оно и на казематы, где порой месяцами отбывают срок похищенные заложники. Разгуливая по просторным коридорам, Виктор все более запутывался в своих невеселых предположениях. И когда вечером за ним явился высокого роста санитар, он ощутил смутное облегчение.

– Вас ожидает Дик Рупперт, – пояснил великан и кивком предложил пациенту следовать за ним. Названное имя Виктору ни о чем не говорило, однако он покорно двинулся за санитаром. Ланцет, тем не менее, перехватил в правую руку, скрывая под рукавом. Что-то подсказывало ему, что крохотное оружие вряд ли понадобится, но верить – верь, а о мерах предосторожности не забывай. Собственная жизнь по-прежнему мало чего стоила в его глазах, однако и позволять рвать ее на куски чужими руками он не собирался.

***

– Забудь о казино, парень! Мы не мелкая шушера, мы – вполне себе законное предприятие и работаем в самом тесном контакте с правительственными органами. – Дик Рупперт стоял у окна, отчего Виктор не мог как следует его рассмотреть. Впрочем, и тот силуэт, который он созерцал, внушал определенный трепет – рыхлая громада под два метра с массивными плечами, с ястребиным профилем и ручищами, как у орангутанга. Голос был под стать фигуре. Рупперт говорил, совершенно не напрягаясь, однако рокочущий его баритон царствовал в кабинете, заполняя пространство до последнего кубического сантиметра. Временами в низкой раскатистой хрипотце слышался неприятный металлический лязг, и лязг этот более чем красноречиво выдавал отношение ко всему произносимому и к тем, кому адресовались сказанные слова. Возникало ощущение, что Рупперт снисходит до собеседника, втолковывая банальные вещи на банальном, привычном случайному гостю языке. О подобных голосах и подобных интонациях, вероятно, во все времена мечтали инквизиторы и мастера пыточных дел, дипломаты и юные командиры взводов. В сущности Рупперт и был командиром. Во всяком случае, замашки его вполне подходили под ранжир командирских. В мирной жизни подобных субъектов именуют «босс», «шеф» или как-нибудь в том же духе, и при всей своей внутренней встопорщенности Виктор чувствовал, что возражать Рупперту ему не слишком хочется. Беседуя с ним, хозяин кабинета все так же стоял у окна, время от времени прихлебывая из бутыли, наполовину прячущейся в огромной ладони. Виктор видел лишь темно-коричневое донце и увенчанное колечком пены горлышко.