Мы попросили семью с малыми детьми рассказать о жизни среди этой войны. Семья жила здесь и до войны, и во время активных боевых действий и живут сейчас, все эти страшные восемь лет.

– Ирина, здравствуйте!

– Обращайтесь ко мне на «ты», мне так проще, – попросила она. Проходите в комнату, будем пить чай.

– Рома, – обратилась она к мужу, – помоги мне накрыть стол.

Роман, молодой мужчина, не по возрасту степенный, с тихим голосом и очень добрым характером.

– Дети, несите чайный сервиз. Николай, Елена, располагайтесь пожалуйста, – предложила гостям Ирина. – А я здесь вот сяду, мне так будет удобно выходить, никого не беспокоя. Сейчас принесу сладости, – хлопотала хозяйка дома, красивая женщина с открытым лицом и мягкой улыбкой.

– Рома, тарелочки расставь. Дети, садимся за стол, захватите салфетки! А мы ещё вот такой тортик, по дороге к вам, купили, – улыбнулась Елена.

– Какой красивый! – восхищались дети.

– Торты от этой фирмы очень вкусны, – отметила Ирина.

– Я всегда беру только в этом магазине, – проговорила Елена.

Разрезали и разложили по тарелкам торт, налили в чайные чашки ароматный чай.

Какое-то время за столом было тихо. Ирина обратилась к Елене и Николаю:

– Рассказывайте, как надумали к нам в гости заехать?

Елена, улыбнувшись, спросила:

– Ира, что бы ты сказала если бы к тебе приехал человек и сказал: «Я пишу книгу и хотела бы написать о тебе и твоей семье». Что бы ты рассказала для этой книги? Вот сейчас у тебя есть такая возможность.

У меня просто мороз по коже, потому что я понимаю какой я трудный вопрос тебе задала. Так одним рассказом твою жизнь за восемь лет не опишешь, – словно извинилась пред хозяйкой дома Елена.

– Вы пришли в удачное время. У нас сегодня вся семья в сборе и, получается, у меня есть группа поддержки, – смеётся Ирина. – Будем пить чай с тортом и разговаривать…

– Даже не знаю с чего начать. Начну с главного.

Очень бы хотелось, чтобы закончилась эта братоубийственная война и истребление русскоязычного населения силами ВСУ. Чтобы и у наших детей были бы детство и юность, мирная жизнь.

Обезумевшие от горя родители оплакивают своих погибших детей, а сколько осталось детей-сирот и инвалидов, безмерно слёз и боли от этой проклятой войны!

Мы всегда жили здесь. И всю войну тоже. Уезжали лишь на два месяца на море, с 21 июля 2014 года: я, двое детей и моя мама, когда в городе ещё было тихо, и все было хорошо. А 22 июля уже полетел самолёт, бомбить наш Первомайск. А вернулись мы 29 сентября.

Мы уехали в Бердянск, в Украину, боялись за маленьких детей, но поняли, что мы там абсолютно никому не нужны, а здесь – родные стены, и как бы там ни было, есть хотя бы свой угол. Мы жили в подвале, но мы жили в своём подвале.

А в Бердянске нас шпыняли. Вспомнились наши походы в магазин, местный супермаркет, да и не только в магазин. Очень трудно было собраться, настроиться и выйти из дома. Это ужасное чувство, словно ты прокажённая. Рассматривают в упор, не скрывая неприятные, с усмешкой, взгляды. Многие указывают пальцем в нашу сторону и кричат:

– Смотрите, беженцы, беженцы идут!

Мы не выдержали давления.

И это ещё они не знали, что мы приехали с этой стороны.

Возможно, нам нужно было быть посмелее и понаглее. Но мы – беженцы, а в чужой монастырь со своим уставом не ходят, как известно.

Мы идём в супермаркет и набираем еды, много пакетов, продукты на десять человек, живущих в доме. Мы брали пакет картошки, пакет крупы….

Наверное, это смотрится непривычно для них. Денег катастрофически не хватало, возможности работать не было, помогать никто не помогал. Нужно было оформить на новорождённого ребёнка пособие.