Юля насторожилась. Чуть ли не умоляюще и с надежной смотрит на меня такими глазами!

Я, сделав сосредоточенный вид, продолжаю:

– Перед этими дорогами тебе предстоят встречи в казённых домах. Вот эти буби говорят, что тебя ожидают – я, правда, не очень уверен – но я бы сказал, что наследства… причём в первом случае очень большое. Да, действительно большое. Скажу больше – оба большие! Такие большие, что тебе трудно даже будет с ними справиться! Надо быть готовой к тому, чтобы суметь сохранить эти наследства, а то растеряешь по неопытности. Тут же появятся родственники, особенно появятся дальние, о существовании которых ты сейчас и не знаешь! А ещё друзья и «доброжелатели». Тебе надо быть готовой к тому, что вокруг тебя начнут вертеться всякие нехорошие люди. После получения этих наследств за тобой станут ухаживать сразу два короля. Один их них, тот, что постарше, с тобой будет не очень искренен и уйдёт вот к этой червовой даме. Останется только молодой трефовый король. Тебе надо будет сразу соглашаться на брак с ним. Его ожидает высокая казённая должность. У тебя будет два сына от него и дочь…

Я остановился. Ну и наплёл… Аж сам стал верить в то, что всё это будет у неё! Мне вдруг захотелось, чтобы всё это у неё случилось на самом деле и мои «предсказания» сбылись! Чтобы жизнь у неё наладилась, и чтобы у неё всё стало хорошо.

Юля сидела в прострации. Глаза горели, она нервно теребила подол халата и мысленно, как мне показалось, витала далеко-далеко, высоко-высоко за облаками.

Я, вздохнув, сказал:

– Всё, Юля! Я выдохся. Больше не могу! У меня в голове всё затуманилось. Слишком много энергии ушло на это гадание. Зачем я стал гадать тебе? Я ведь болею. Мне нельзя в таком состоянии гадать. Так и не выздоровею! Всё, уходи! Мне надо отдохнуть. И так не буду теперь спать, наверное, всю ночь. Вот балда! Никак не поумнею. В моём положении нельзя же гадать! Я нарушил сразу несколько непреложных условий гадания. Всё, Юля, уходи, пожалуйста, уходи.

Я сгрёб карты, потасовал их, откинулся на подушку, вздохнул и закрыл глаза.

Юля молча ушла, тихо закрыв за собой дверь. Я же расстроился. Нагадал, балдюк! Она-то, наверняка, поверила в мою белеберду. Мне стало совестно за всё, что я наговорил ей. Но подняться и пойти сказать обо всём я не смог. Очень болел бок.

На следующий день я как-то и позабыл про своё гадание. Ну, пошутил и пошутил! Но тут приходит медсестра Галя укол делать и говорит мне так тихо-тихо:

– А мне погадаешь?

Я сразу понял, что и откуда. Сразу вспоминаю Катю и соображаю, что и ей «погадать-предсказать» смогу. Во дела!

– А с чего это ты решила, что я умею гадать?

– А вот знаю, но не скажу.

– Не смогу. Слишком много сил для этого надо и настроение соответствующее. А я болею. Здесь нужен внутренний настрой. Иначе карты такое наговорят, так наврут! А мне, да и тебе, зачем это надо? А какой тут настрой, когда и бок, и всё тело ломит со всех сторон! Нет, Галь, не смогу сегодня. Не-е-е смо-о-о-гу!

– Но я буду теперь только через три дня. А мне так хочется увидеть свою жизненную перспективку.

Я снова вспоминаю Катю и подробности, что она сказала про неё. Я прищурился, сделал лицо каменным, а взгляд сосредоточенным и напряжённым и тихим твёрдым голосом говорю ей:

– Ну, ладно. Уговорила. Я тебе и без карт кое-что могу сказать.

– Ну, скажи, скажи, ясновидец!

Галя присела на краешек койки и, слегка ухмыляясь, говорит:

– Очень интересно, очень!

Я начинаю плести канитель:

– Подсядь сюда поближе. Ещё, ещё. Чтобы я мог смотреть в твои глаза.

Галя подсела и стала на меня смотреть, слегка прищурившись.