На берегах рек Восточной Европы в VIII–IX вв. вновь, как в века Траяновы, зазвенела полновесная монета.

В IX в. началось бурное развитие центра земель северян – Чернигова. В X в. под Черниговом, в Шестовицах, вырос город, служивший лагерем для княжеской дружины, подобный Хотомелю на Горыни. Это была примета возвышения княжеской, и пока местной, власти. Теперь князья опирались не на избравший их народ, а на собственные дружины, нередко народу противопоставлявшиеся.

В начале X в. укрепили кремль в Чернигове.

Особо скажем о предыстории Северо-Восточной Руси. Древнейшее индоевропейское население, создавшее археологическую культуру боевых топоров и шнуровой керамики, посетило верховья Волги, Днепра, берега Оки, Западной Двины и Немана на рубеже III–II тыс. до н. э. Во II тыс. до н. э. обладателям боевых топоров наследовали этнически близкие создатели фатьяновской археологической культуры. Состав населения обеих культур можно отнести к индоевропейской протобалтской общности континента. Тут следует сослаться на то обстоятельство, что земли исторических балтов после рубежа III–II тыс. до н. э. не переживали сколько-нибудь значительных вторжений извне.

Помимо протобалтов леса Восточной Европы издревле населяли угро-финны. Основу их экономики составляли охота и рыбная ловля. В VIII в. до н. э. – VIII в. н. э. финский элемент, по-видимому, сумел возобладать над индоевропейским. Заметим, что протобалты II–I тыс. до н. э. были весьма близки протославянам той же эпохи центра и востока Европы. Это видно из сравнения балтского и славянского языков. Кроме того, контакты славян и балтов в I тыс. до н. э. – I тыс. н. э. в полосе лесостепей и лесов востока Европы были весьма тесными, и причины этого указывались.

Экономический взрыв, потрясший Европу в VIII–VII вв. до н. э., именуемый ранним железным веком, отозвался и в лесах верхней Волги и нижней Оки. На землях будущих ростово-суздальских и рязано-муромских княжений в VIII в. до н. э. – VIII в. н. э. родились и расцвели две родственные археологические культуры. Северная, занявшая часть земель в междуречье Волги и Оки, именуется дьяковской археологической культурой. Южная провинция расположилась к югу от средней и нижней Оки и именуется городецкой культурой.

В IX–XII вв. на землях, ранее занятых дьяковской культурой, летописцы упоминают мерянский народ. А на территории городецкой культуры в эпоху летописания жили мещера, мурома, мордва. Данные народы относятся к большой угро-финской общности Евразии. Городища и селища волго-окского междуречья раннего железного века входили центральным звеном в цепь, связывавшую мир западных балтов и бассейн реки Камы. Вне всякого сомнения, экономическое и этническое влияние индоевропейцев присутствовало на землях междуречья Оки и Волги не только во II тыс. до н. э., но и в VIII в. до н. э. – VIII в. н. э.

В ту же эпоху восточные славяне занимали полосу лесостепей востока Европы. Водами Днепра, Десны, Оки, Дона славяне поднимались в полосу лесов, населенных восточными балтами и угро-финнами.

На мысль о близком знакомстве создателей дьяковской и городецкой культур со славянами, имевшем древнюю предысторию, наводит легкость, с какой в IX–XI вв. восточнославянская культура распространилась в междуречье Оки и Волги.

На степень взаимного проникновения восточнобалтского и угро-финского миров указывает то обстоятельство, что в XII в. русские летописи упоминают балтский народ голядь, живший по берегам рек Протва и Угра (левые притоки средней Оки).

При впадении в Волгу Камы до 1236 г. располагалось государство волжских булгар (тюрки, родственные болгарам Балкан). Столицей был город Булгар. Его рынок служил крупным транзитным механизмом, пропускавшим горы пушнины, шелка, монет и иного добра с юга на север и с востока на запад, и наоборот. На юге партнером Булгара был город Итиль, стоявший в дельте Волги (столица Хазарского каганата).