И вот сегодня на улицах столицы Акии Центавра все разлетелось вдребезги. Из прежних персонажей не уцелел ни один. После долгих лет, когда он выбивался из сил, стараясь сохранить хрупкое равновесие, эта абстракция вдруг потеряла всякую важность в его глазах. Остался только он сам. Танкред.

Его военная карьера закончена. Это очевидно. Каков бы ни был исход суда, ему больше никогда не позволят занимать ни один пост в действующей армии. И тем не менее, если три с половиной месяца назад разжалование и лишение военных наград погрузили его в самую глубокую скорбь, сегодня благодаря какому-то чуду, тайной которого владеет только человеческий мозг, окончательный крах военной карьеры вызывал лишь полное безразличие. И облегчение.

Конечно, придется объяснять необъяснимое семье, и отец будет смертельно огорчен. Придется также выдержать и колкие взгляды общества. Но вскоре для него начнется новая жизнь. Сначала он понесет наказание за свое неповиновение, потом проведет как минимум несколько месяцев в тюрьме. Однако вполне вероятно, что его прошлые заслуги и происхождение позволят ему избежать слишком суровой кары. А потом, после окончания кампании, останется только дождаться возвращения «Святого Михаила» на Землю и…

Внезапно эта мысль была вытеснена другой, неизмеримо более сильной. Мыслью, которая мелькнула у него в сознании, едва он отдал приказ о незаконном отходе, и которую с тех пор тщательно подавлял, чтобы она не мешала ему думать.

Клоринда.

Волна боли поднялась и едва не затопила его.

Не сейчас! Не думай о ней!

Танкред заставил свои мысли вернуться в прежнее русло.

Когда полет закончится, ему будет немногим больше тридцати шести, и в новой жизни перед ним откроются все возможности. Может даже, он станет управляющим родового имения, как однажды в шутку посоветовала Ниса! Не стоит обманываться, подобное преображение было бы из ряда вон выходящим. Профессиональные солдаты редко оказываются способны без проблем вернуться к мирной жизни. Какая-то часть их существа навсегда остается на полях сражений. Но Танкред был готов. Эта перспектива возбуждала его.

Однако существовала еще одна сторона проблемы, и она омрачала его внезапный энтузиазм. Он предоставит атамидов их трагической судьбе. Машина крестовой войны перемелет эту цивилизацию, а он ничего не сделает, чтобы противостоять этому не имеющему никакого оправдания холокосту. Но в конце концов, что он может в одиночку против христианских армий? Уж ему ли не знать, что практически ни один солдат ни разу не выкажет ни малейшего сочувствия к этим созданиям. Никогда никто не признает за ними хотя бы права на существование!

Но я же не несу ответственности за их несчастье! Мне самому теперь придется защищаться от этой армии и…

Клоринда.

И снова, как удар кулаком, на него обрушилась мысль, которую он несколько часов не подпускал к себе.

Клоринда.

После того что случилось, она никогда не захочет с ним даже заговорить, не то что встретиться!

Не думай об этом!

Ценой еще одного усилия он попытался вновь обуздать эту мысль. Слишком рано позволить ей заполнить его рассудок. В ближайшее время ему понадобятся все его душевные силы, чтобы противостоять…

– Ну и каково это – все потерять?

Танкред вздрогнул. Повернул голову в сторону раздавшегося голоса. По другую сторону перегородки из двухатомного стекла, из которой состояла выходящая в коридор стена камеры, находился Роберт де Монтгомери.

Выправку герцога Нормандского подчеркивал его украшенный фамильным гербом мундир НХИ. Идеально постриженная черная борода по-прежнему обрамляла его тяжелую челюсть, придавая волевой вид, и он казался как никогда в форме – возможно, его бодрила атмосфера войны, которую он так любил. Однако те немногие, кто оказывался способен достаточно долго выдержать его взгляд, могли заметить в нем проблеск чуть безумной взвинченности, из-за которой создавалось впечатление, что в любую секунду и без всякого повода герцог может взорваться.