Казалось, воительница немного смягчилась.
– Ты прав, – согласилась она. – Извини, просто эта ситуация вывела меня из себя.
Она с раздражением бросила гаечный ключ, который держала в руке, в стоящий у ее ног раскрытый ящик с инструментами.
– И где эти проклятые спецы, чего они ждут, чтобы заняться наконец моим бипедом?
Вокруг них, от одной амазонки к другой, сновали бесшипники, предупреждая их о предполагаемых сроках ожидания. Их начальники, специалисты узкой квалификации, трудились не покладая рук, ремонтируя боевые бипеды, но работа предстояла огромная, а их штат был ограничен.
– А мы зашли в город, – продолжил Танкред. – И я там потерял много своих людей…
– О, сочувствую. Конечно, куда важнее остаться в живых, чем в тылу…
Она резко выпрямилась и уставила на него обвиняющий перст.
– Кстати, я видела по Интра, что ты отличился, сражаясь на мечах! Какая муха тебя укусила, что ты пошел на такой риск?
– Как? – забормотал он. – Меня показали по Интра? Но как они…
– Не уходи от темы! Интересно, что бы ты сказал, если бы я решила сражаться, держа одну руку за спиной или с завязанными глазами?
– Я… хм, но это не одно и то же…
– Совершенно то же самое. Из-за этого я могла тебя потерять!
– Да, ты права, – признал он. – Это было рискованно. Но я лишился своей Т-фарад и принял решение спонтанно, особо не раздумывая.
Ему показалось, что Клоринда злится не только из-за того, что он подверг себя такой опасности, но, возможно, немножко и от зависти.
А потому он предпочел сменить тему и стал рассказывать ей, какое впечатление на него произвело то, что он увидел в городе атамидов, какими изящными и гармоничными оказались тамошние сооружения. Если простой пригород выглядел столь прекрасным, остается только догадываться, какие архитектурные чудеса ждут их в столице. Конечно, атамидские воины чудовищные монстры – уж кому знать, как не ему, – но он не может поверить, что атамиды только на это и способны. Дикие звери не стали бы тратить столько сил, чтобы возвести подобный город. Может, существуют другие касты, сильно отличающиеся от них? Может, тонким чувством прекрасного обладают мудрецы или рабочие, о которых им говорили на лекциях на борту «Святого Михаила»?
– Как ты можешь нести такую бессмыслицу? – внезапно оборвала его Клоринда. – Напомнить тебе, что эти утонченные создания, о которых ты говоришь, убили десятерых твоих людей?
Удивленный такой резкостью Танкред онемел.
– Согласна, что в примитивной архитектуре можно найти свою прелесть, – с долей снисходительности продолжила она, – но при этом не следует забывать, что эти чудовища – свирепые дикари. Ты ведь их видел, как меня, верно? Они же демоны! Эти приспешники Сатаны истребили христиан, колонистов первой экспедиции. Своим присутствием эти ползучие гады оскверняют могилу нашего Искупителя! А ты упиваешься своими эстетическими рассуждениями об их жилищах!
Внезапно осознав, что зашла слишком далеко, молодая женщина умолкла; ее нижняя губа чуть заметно подрагивала.
Танкред не сказал ни слова. Его глубоко опечалило то, что женщина, которую он любит, способна выказывать такой консерватизм, выплескивать столько ненависти. Ее слова слишком напоминали постоянно звучащие на медиаканалах пустопорожние речи. Он не мог понять, почему она отреагировала так бурно, это ее недостойно. Может, она испугалась, что он вновь впадет в свои заблуждения, вернется к бунтарским мыслям? Но ведь то, чем он с ней поделился, не имеет ничего общего с проявлением мятежного духа. Его размышления основаны на более глубоком чувстве. Он и сам не очень понимал, что толкало его вновь и вновь задавать себе подобные вопросы, но это было совсем не то, что прежде. Это был не просто бунт против системы, которая его разочаровала, и уж точно не желание исправить ошибки.